Стихи в переводе Сергея Топорцева

У Воловьей отмели нержавеющий стальной образ поэта возносится, провожаемый нашими взглядами, в надзвездное пространство бессмертных.

История, более скучная и приземленная, передает нам иную версию — он умер в доме своего дяди Ли Янбина, уездного начальника, от обострения болезни, сегодня именуемой “хроническим пиотораксом”. Его похоронили на горе, уходящей к небу над Воловьей отмелью и над нависающим над ней гигантским валуном, но затем решили, что поэту приятней будет покоиться в нескольких ли к югу на Зеленой горе, которую так любили и он, не раз встречавший там осенний праздник поминовения друзей и близких, и Се Тяо, построивший себе дом на склоне. А на старом месте оставили «Могилу одежды Ли Бо».

И люди стали чтить оба захоронения. Вокруг могилы с прахом на Зеленой горе — ухоженная парковая зона, вдоль аллеи, именуемой в путеводителях «юндао», (так называлась особая тропа на дворцовой территории, окруженная стенами, чтобы никто не увидел проходящего по ней императора), стоят мраморные плиты с выгравированными на них сценами из жизни Ли Бо, над примолкшей водой горбатится мостик и высокая фигура поэта из белого камня вздымает каменную чашу с вином.

Ночью у горы Нючжу думаю о былом [337]

Утес Нючжу над Западной рекой,
Все тучки улетели на покой.
Куда-то с неба тучки скрылись все,
Вот здесь и вспомнить генерала Се,
Взойду на лодку, наслажусь луной…
Любуясь рассиянною луной,
Здесь Небо помнит генерала Се!
Увы мне! Я бы мог стихи читать,
Да кто услышит их в тиши ночной?!
Когда я утром парус подниму,
Лишь клен махнет прощальною листвой.

739 г.

Посылаю Чжао Яню, помощнику начальника уезда Данту

Взойду в ночи на башню. В отдаленье
С дерев листы нисходят в мрак речной,
Холодной синью скутаны ущелья —
Сколь дивный вид за городской стеной.
Но чуских тучек вереницы тают,
Гусей надрывным плачем ночь полна.
Ах, милый друг, меж нас такие дали!
Скорбящая душа уязвлена.

755 г.

Когда наступал девятый день девятого месяца по лунному календарю — один из осенних праздников (Чунъян), — все устремлялись на склоны гор и устраивали пикник среди мелких диких желтых хризантем и кустарников кизила, пили вино, настоянное на лепестках хризантем, и вспоминали далеких друзей и родных. Даже в одиночестве поэт представляет себя в центре веселой компании друзей, подпуская, правда, толику грустной иронии.

Праздник Девятого дня

Ну, что за дивный облачный денек!
Чисты ручьи в сияющих горах,
В кувшине зелье — что зари глоток[339],
Настоянный на желтых лепестках.
На камнях, соснах — седина веков,
Поднялся ветер, загудел струной,
Взгляну в фиал — и на душе легко,
И усмехаюсь над самим собой.
Сбил ветер шляпу. Я хмелен совсем.
Мир — пуст. Так песней помяну друзей.

753 г.

В день Девятый я пил на Драконьей горе

Я в праздник пил на Голове Дракона,
Хрисанфы над изгнанником[341] смеялись,
Сбил ветер шляпу[342] и погнал по склону,
А я плясал, ловя луны сиянье.

763 г.

А вот что было на десятый день девятой луны

На склон горы я поднялся вчера
И вновь туда иду с вином в кувшине.
Хрисанфы грустны с самого утра —
Вчера топтали их, потопчут ныне.

763 г.

Десять стихотворений во славу Гушу

1. Ручей Гушу

Мне люба безмятежность этих вод,
Восторгу моему предел неведом.
Веслом разгонишь чаек хоровод
И рыбку выловишь себе к обеду.
На ряби волн заря дрожит слегка,
По берегам — холмов наряд весенний,
Молодка, бросив пряжу полоскать,
Глядит на проплывающих в смущенье.

337

В эпоху Цзинь (III-Y вв.) высокопоставленный военачальник Се Шан услышал ночью, как кто-то декламирует прекрасные стихи с лодки на реке Янцзы у горы Нючжу (близ г. Данту, совр. пров. Аньхуэй). Это был тогда еще никому не ведомый Юань Хун. Генерал восхитился талантом поэта и помог ему обрести известность. «Западной рекой» называлась часть Янцзы к западу от Цзиньлина (совр. Нанкин).

339

Так назывался напиток даоских бессмертных святых (китайская «амбросия»).

341

Ли Бо имеет в виду себя, пережившего и тюрьму, и ссылку, и отступничество друзей.

342

Быть может, такое случилось и с самим Ли Бо, но в старых хрониках «Цзинь шу» есть сюжет о Мэн Цзя, с которого на этой же горе в такой же праздничный день слетела шляпа.