Утверждается, что по Пушкину, человек должен отрицать эволюцию и нравственное совершенствование, ну, если он такой гений, что решился впустить в себя стихию. - А!
А к каком нравственному совершенствованию призывал Иисус Христос? Разве к этому, нужно следовать прогрессу, как-то:
- А давайте-ка, друзья мои хорошие, сдадим всех своих коров и лошадей в колхоз на благо равенства очень любящего себя общества, - и, некоторые у Шолохова, действительно, переживали, что все хотят съесть Кука, и что главное:
- Именно его собственного, - в виде пары быкофф. - Оказалось теперь опять и снова, что это была, да, мораль, но, к сожалению, опять:
- Липовая.
О каком нравственном совершенствовании говорил Иисус Христос? А за ним и Апостол Павел, - а именно, чтобы быть моральными и не грешить надо быть, почитать, точнее, себя:
- М-ё-р-т-в-ы-м-и. - И, вообще, говорится в Евангелии, всё, чего бы человек ни захотел достичь морального, будет иметь смысл только, если это дело высокой морали будет делаться:
- Вместе с Богом! - Иначе будет то, к чему и призывают сейчас - пусть не часто - в России:
- Наша мораль ничем не отличалась - в 17-м годе - от христианской, - но вот только без бога, ибо все церкви нарочно разрушили.
Вывод:
- Та мораль, о которой толкуют сейчас И. Толстой и Б. Парамонов - это или чистая умозрительная ошибка, или липа, и хорошо, если не заведомо продуманная.
Нелепо быть против враждебности к культуре, ибо:
- А кто сейчас за Культ-Ура в России? - И, как сказал в свою бытность живым Савелий Крамаров:
- Тишина, - только покойники с косами стоять уже рядом с нашими Ман-Гейзерами.
Или Жданов был за нее, когда запретил Зощенко даже:
- Просто смеяться.
О какой культуре речь? Может только о культуре речи? Так и ее нет, кого ни спросишь, у всех указ говорить только одно и тоже:
- Да, То Есть, Как Бы - это всё, больше ничего не бывает. Как правило.
Если говорить про культуру Михаила Булгакова или Пастернака, то это очевидное исключение из правил, про Булгакова одна культурная женщина - продавщица из книжного магазина - сказала, когда к ним в магазин его первый раз привели и она прочитала Мастера и Маргариту:
- Такая мура, что даже любопытному - непостижимо, как это можно читать.
Мир может и расколот на царство стихии и царство разума, - но! Что очень важно, как и распространил Гомер своей Илиадой и Одиссеей:
- Исправить его может только Искусство и Наука делать Троянских Коней, запускающих свои лапы из Настоящего в Будущее и из Прошлого в еще большее Прошлое. - Что значит:
- Картина Мира складывается - как это и объясняется в Евангелии - из возврата в Прошлое - вплоть до Адама - и исправление его ошибки - греха.
А вот просто так:
- Напишем сзади всех тетрадей Кодекс Строителя Коммунизма - и хрен с ним:
- Будем счастливы - никогда не получится.
О чем и написал стихийно Пушкин.
Также говорится, что стихию человек не может вызвать, - но!
Но вот это, похоже, уже двойная ошибка, ибо и в России в 17-м году ее вызвали, и немцы, начав Вторую Мировую - тоже. Одна стихия уже давно проиграла, а другая, правда, ждет своего:
- Конца Света.
Борис Парамонов:
- Человек бессилен против стихии в нем. - Б. П., видимо забыл тот вид поэта, про который Пушкин рассказал в Путешествии в Арзрум:
- Орет сильно, да, можно сказать даже:
- Воет, - но заметьте:
- С дубиной в другой лапе! - Ибо:
- Я вот тоже иногда думал:
- Зачем ему, поэту, дубина, вот спасибо Борису Парамонову, обозначил:
- Стихиных бесов гонять, - когда уж слишком надоедают, особенно, не по делу и когда нет огня.
Иван Толстой:
- Пушкин весьма слабо отличает моральное добро от зла, - и следует это из того, что ...
Честно говоря, я так и не понял из чего это буквально следует.
Борис Парамонов:
- Пушкин, страшно сказать, ненавидит просвещение и науку. - И потому, - заключает Б. П. что - этеньшен - просвещение - это и есть укрощение стихии.
Это уже не на грани фантастики, а и есть чистая фантастика, но только чистая же антинаучная.
Далее, Б. П.:
- Просвещение дисциплинирует стихию в человеческом духе, ставя ее с помощью законов под контроль разума, тогда как в его глазах - Пушкина - именно свобода этой стихии, ничем не стесненная, есть высшее благо.
Во-первых, Борис Парамонов напополам с Иваном Толстым сами и придумали, и приписали Пушкину любовь к стихии, как к ее свободе, а не победе именно и только поэта над стихией - по текстам самого Пушкина.
Победе, как я сказал, с помощью:
- Театра.
Второе, дисциплина законов - это ошибка, заключающая в том, что был всего один закон, точнее, всего два таких дисциплинарных закона:
- Первый в 46 году запретил стихию духа Зощенко и Ахматовой, - второй, в 1948 году Воображаемый Разговор с Александром 1 - Пушкина и заодно искусство Науки в виде ее Генетики и Кибернетики.
Поэтому Пушкин и ненавидит искусство и науку - эти два врага, говорит он, всюду подстерегают божественную силу. Что являются они здесь - наука и искусство - Подделкой! Можно даже сказать:
- Сознательной Анти-наукой и сознательным Анти-искусством.
И что очень важно, получается, началось это Химичанье не в 17-м году, а намного раньше. Почему сейчас и справедливо говорится:
- У нас ЕСТЬ тысячелетняя история - можно продолжить: исправления разума, как его стихийного явления, желающего, однако, человеку:
- Добра, - как:
- Пушкин.
Иван Толстой и Борис Парамонов сделали, так сказать:
- Не тот сдвиг по фазе. - И почему? - спрашивается. Имеется в виду видимая причина, а именно:
- Соцреализм - это правила искусства сами по себе, - а надо было сделать, как Борис Парамонов сделал один раз в жизни, когда рассказал про Республику ШКИД - кино, имеется в виду, что там, в этой республике, одни трахали других, что значит - были и пресловутые: