Швея молча гладила меня по слипшемся от крови братьев волосами, будто побуждала плакать и ничего больше не смущаться. И я плакал. Горько, по-детски обиженно, по-мужски скупо, однако, без страха. Все кончено. Абсолютно все.
Солнце медленно клонилось к закату. Было прохладно и безветренно. Было очень одиноко в опустевшем мире, но очень свободно. То, что завершилось, мы будем хоронить. То, что еще только зарождалось, мы поклянемся сберечь. Буря ушла, Цари насытились костьми и уснули надолго. Так долго, что нам, возможно, удастся все начать заново.
- Берись за иглу, - мягко сказала швея. - Нам еще многое предстоит совершить.
И мы вместе, не проронив больше ни слова, принялись за работу.