Небо у древних славян олицетворялось в мужском образе Сварога. Название это, по значению своему, равносильно имени Dyaus; оно происходит от снк. sur – блистать (sura – бог, т. е. блистающий, светлый = dewa, deus); через поднятие звука r в ar явилась форма suar = svar – небо (т. е. светлое, блестящее), и в более тесном смысле: зодиак, солнечный путь; в Mater verborum др. – чешское zuor (svor) объяснено также словом zodiacus. С приставкою на конце ga (= идущий, движущийся) образовалось слово svarga – coelum Indri, aether, т. e. небо подвижное, ходячее = облачное, в котором властвует громовник-Индра; сравни русское эпическое выражение «ходячие облака» и сейчас указанное сближение славян. неба с латин. словами, означающими: облака и туманы. Скифскому Диву придавался эпитет Pirchunis – слово, в котором исследователи подозревают связь с именем Перуна; Зевс и Юпитер в мифологии греков и римлян по преимуществу выступают как боги-громовержцы; ибо в явлениях небесных ничто так сильно не поражало воображения древнего человека, как громозвучная, молниеносная гроза. Потому и наш Сварог в Ипатьевской летописи сближается с громовником Гефестом: «И бысть по погоне и по разделеньи язык поча царьствовати первое Местром (Менее) от рода Хамова, по нем Еремия (Гермес), по нем Феоста, иже и Зварога (вар. Соварога) нарекоша егуптяне… Тъи же Феоста закон устави женам за един муж посягати… сего ради прозваша и бог Сварог (в греч. тексте Малалы: τον δέ αυτον `Ηφαιοτον θεόν εχάλουν)». От того же корня sur произошли: греч: ήλιος, лат. sol, готск. sauil, фр. soleil, литов. saule, наше солонь (солнце), в которых буква l по известному грамматическому закону сменила звук r, остающийся в снк. suris, suryas, греч. δειριος, δειρ, лат. sirius; иногда обе эти буквы опускаются, откуда образовалась другая санскр. форма sunas, sunus, готск. sunna, sunno, нем. sonne. В связи с этими данными слово «svarga» употреблялось и в смысле прозвания Солнца как светлого, блестящего бога, шествующего по небесному своду[65]. Сварог как олицетворение неба, то озаренного солнечными лучами, то покрытого тучами и блистающего молниями, по указанию наших памятников, признавался отцом солнца и огня. Во мраке туч он возжигал пламя молний и, таким образом, являлся творцом небесного огня; земной же огонь, по древнему преданию, был божественный дар, низведенный на землю в виде молнии; отсюда понятно, почему славянин молился огню как сыну Сварога. Далее: разбивая громовыми стрелами тучи, Сварог выводил из-за них ясное солнце, или, выражаясь метафорическим языком древности: возжигал светильник солнца, погашенный демонами тьмы; это картинное, поэтическое представление прилагалось и к утреннему солнцу, выходящему из-за черных покровов ночи, так как ночной мрак постоянно отождествлялся с потемняющими небо тучами. С восходом солнца, с возжжением его светильника, соединялась мысль о его возрождении (см. гл. IV), и потому Сварог есть божество, дающее жизнь Солнцу = рождающее Дажьбога.
Теперь мы должны обратить внимание на те немногие места памятников, в которых ученые наши, под влиянием христианских воззрений, думают видеть свидетельство, что, рядом с поклонением божествам стихийным, славяне веровали в единого верховного Бога и что в этом веровании высказывается темное сознание о едином истинном Творце вселенной. Мнение это, в подтверждение которого ссылаются на Прокопия, Гельмольда и договоры первых русских князей с греками, не может быть принято наукою. Славяне, конечно, не могли составлять в данном случае странного исключения из общей семьи родственных им индоевропейских народов. Прокопий (VI века) выражается так: «Θεον μεν γαρ ένα, τον τνς αοτραπής οήμιφργόν, αραντων χυριον μουον αυτον ηομιςφοιν ειναι», т. e. только одного бога, производителя молнии, почитают они (славяне) единственным владыкою вселенной. Вслед за этим сказано, что они поклонялись также рекам, нимфам и другим божествам. Что этот бог, творец молнии, не был Перун, доказательством тому приводят известие Гельмольда, который знал Перуна и между тем отличает его от верховного бога богов. «Между различными божествами (говорит он), во власти которых состоят поля и леса, печали и наслаждения, славяне не отрицают и единого бога на небесах, повелевающего прочими. Он самый могущественный, заботится только о небесном; а прочие боги, исполняющие возложенные на них обязанности, происходят от его крови, и чем кто знатнее, тем ближе к этому богу богов». На то же различие указывают договоры Игоря и Святослава с греками (X в.): «И елико их (Руси) есть нехрещено, да не имуть помощи от Бога, ни от Перуна» – «Да будет клят от Бога и от Перуна» – «Да имеем клятву от Бога, в него же веруем, в Перуна и в Волоса». По всему вероятию, словом «Бог» переводчики, перелагавшие текст договоров с греческого подлинника, перевели греческое Θεος, которое, как мы видели, означало небо и потом вообще бога. Почти у всех народов слова, означавшие небо, обратились в нарицательные названия божества; следовательно, наоборот, говоря о боге, древние язычники могли исключительно разуметь верховного представителя и владыку небесного свода. Отсюда само собой вытекает заключение, что «Бог», упоминаемый договорами Игоря и Святослава, есть греческий Зевс, славянский Див или Сварог; именно об этом божестве говорит Гельмольд, приписывая ему владычество над небом; о нем же говорит и Прокопий, как о правителе вселенной и создателе молний. Это бог богов, их родоначальник, или, как доныне называют его славяне, – великий (= старейший)[66], старый бог, прабог (сравни: пра-дед, пра-щур) = отец Небо, pita Dyaus, πατήρ Ζευς, нем. der alte Gott, der alte Vater, в отношении к которому все другие стихийные божества представлялись его детьми, прибогами, т. е. младшими, от него происшедшими; сравни: при-го-род. От него (= пра-бога) родились боги солнца, молнии, облаков, ветров, огня и вод (первоначально: дождевых потоков).
66
Таково первоначальное значение слова «великий»; в этом именно смысле употребляют его летописцы, когда говорят Владимир великий, Ярослав великий; Слово о полку дает соответственные выражения: старый Владимир, старый Ярослав…