***
Три дня пути по реке не прошли даром для Клёны: зеленоватую, непривычную к долгим речным путешествиям и постоянной качке, девушку то и дело полоскало за борт. Каково же было её счастье, когда ладья причалила в порту ниже Триречья, где текущая с северо-западного предгорья Березайка сливалась воедино с Березаем, берущим начало из родников на северо-востоке, в месте их слияния река становилась особенного широка и полноводна.
Высота стен вокруг Триречья поразила ученицу деревенской ведуньи, ещё когда «Светлига» проплывала мимо, но теперь, когда путники сошли на берег и приблизились, эти каменные громады больше пугали, чем восхищали. Многие сказывали, что самом деле большая часть укреплений Триречья построена ещё до исхода Старших Богов для защиты их любимых чад от чудовищ, населявших небеса и земли вокруг. Некоторые даже баяли, будто сам Земной Змей силой своей поднимал камни из-под травы и земли, песка и глины, из самых недр. В подтверждение этих басен указывали на разницу в кладке: северная стена, тянувшаяся от Березайки до самого Березая, составлена из особенно крупных камней, поднять которые простому люду точно не по силам. Существовала и другая легенда: будто на месте Триречья в незапамятные времена, так давно, что Березай и Березайка ещё не соединились, был чертог Старших Богов, где они заседали и пировали, пока однажды не поссорились Небесный Змей и Водный. Каждый из них хотел взять в жёны младшую и любимую дочь Перволунной Матери. Но девушка не захотела пойти ни за одного из них, слишком любила свободу и вольные ветра, а Мать не стала принуждать любимое дитятко. Три дня и три ночи сражались друг с другом Небесный Змей и Змей Водный, пока не сломали одну из стен чертога. Рассердилась тогда Перволунная Мать, что братья-Змеи, несмотря на отказ, продолжили спор, и отослала их в разные стороны: Небесного Змея отправила далеко на север в край Полуночного Солнца, а Водного — далеко на юг в глубокие воды. Сказывают, от того и стала солёной большая вода на юге, что Водный Змей тосковал в разлуке.
Эти легенды любила рассказывать бабушка Ясиня, привалившись спиной к тёплому боку печки в общинном доме. Оказавшись под стенами, столько раз представляемого в детстве города, Клёна невольно вспомнила свою наставницу и её сказы.
В городе девушка чувствовала себя неуютно, здесь всё было совсем не так, даже не как в Зимогорье. Три дня на ладье, а словно попала в другой мир. Всё казалось чуждым, начиная от высоких каменных стен, что заслоняли солнце, до странной одежды горожан. Ни в сарафаны, ни в запоны местные женщины не рядились, вместо этого мелькали странные рубашки из плотной ткани, а иногда цветастые юбки и безрукавки. Но куда больше поразило Клёну, что многие женщины и девушки ходили неподпоясанные! Как потом, в ответ на возмущенный шёпот, успокоил её рух: у приезжих южанок это не считалось чем-то бесстыдным, особенно если поверх длинной рубахи, называемой на юге туникой, надевался короткий плащ, скрепленный аграфом. Народ в Триречье вообще выглядел очень разномастно, в большой торговый город со всех сторон света по воде и по суше съезжались купцы, у которых местные перенимали традиции и не только в одежде.
Под южными стенами города, почти на выходе из порта, раскинулся огромный базар: разноцветные шатры, множество прилавков с фруктами, рыбой, тканями и всем, что только можно представить, сновавшие между рядами и продававшие сласти и безделушки лоточники, уличные музыканты, балаганщики и прочий сброд. Гомон, смешивающиеся запахи разнообразных товаров и людей, бесконечная череда лиц. Клёна так боялась потеряться в этой разноцветной толпе, что намертво вцепилась в рукав Витарра. Мужчина незаметно ухмыльнулся, но говорить ошарашенной девушке ничего не стал. То и дело путникам перегораживали путь ушлые торговцы, но рух упорно не обращал на них внимания.
Клёна надеялась, что сможет вздохнуть спокойно, когда они вступят за тяжелые городские ворота. От запахов и шума у неё сильно разболелась голова. Но какое было разочарование, когда городские улицы, непривычно узкие в сравнение с Зимогорьем, и темные вблизи стены, оказались едва ли менее шумные, чем пройденный базар. Девушка сильно утомилась с дороги, недавний путь через леса дался ей намного легче, чем это хождение среди людской толчеи.
— Я устала, Витарр. Куда мы идем? — В голосе Клёны послышали капризные нотки, что очень удивило руха: «По лесам значит молча, без единой жалобы, а тут вдруг... Занятно».
Но несмотря на недоумение, мужчина ответил так, будто спокойно увещевал маленькому ребёнку: