— Светлейшая хатагай Йоля, зачарованная птица! — Поклонилась раскрасневшаяся девушка и протянула клетку своей госпоже.
Йоля открыла дверцу клетки, бережно достала птичку и поднесла её на ладони к уху. Щебет магического гонца слышен был только госпоже, а закончив свой доклад, птица вопреки обыкновению не растворилась в воздухе, а осталась ждать ответа. Йоля нашёптывала что-то ей, почти касаясь губами перьев на голове, а потом легонько подкинула в воздух. Зачарованная птичка расправила крылья и очень быстро полетела на север.
— Макеа, разошли весть: пусть все рухи, которые сейчас недалеко от Лукки отправятся на помощь Витарру. — Распорядилась Йоля.
— Но хатагай, — попыталась возразить девушка, следовавшая за госпожой в саду, —смотрящий отправил их на поиски убийц Велеоки.
— Велеока и спутники уже мертвы. А если не помочь Витарру, то он и наша, возможно, новая сестра тоже в Топи отправятся. У нас не так много свободных рухов. Смотрящему придется понять. — Йоля была непреклонна, и девушки возражать побоялись.
***
Зря Радмила думала, что к утру этот взбалмошный мальчишка, Тарр, остынет. Он всегда был слишком обидчив. Вроде с годами должен бы стать умнее да спокойнее, но нет. Как и сказал, Тарр со спутницей ушли утром, и никакие увещевания Милы ситуацию не смогли исправить. «Вот же кабан упрямый! Даром, что рух, а не дятел!» — Раздраженно думала Радмила, смотря в спину старому другу, покидавшему с молодой «женой» постоялый двор.
Помня, как Клёна переносит речные путешествия, Витарр решил отправиться дальше пешком. Оставаться в городе не хотелось. Слишком задели его слова Радмилы, а искать другой постоялый двор, казалось, своего рода предательством. Что до гонца, так зачарованная птица найдет адресата везде.
Маленькая лодка переправила руха и его «жену» на левый берег ниже по течению Великой реки. Заплатив даже больше, чем нужно, невзрачному мужику за переправу, Витарр уверенно потянул Клёну дальше от берега. Путь до Вална предстоял неблизкий. Наезженных трактов здесь не было: купцы предпочитали сплавляться по реке, что быстрее и безопаснее, а местным хватало и узких проселочных дорог между деревнями. Витарр быстро понял, что сглупил. Принятое на эмоциях решение уехать из Триречья было поспешным. В городе в разноцветной толпе укрыться проще, чем среди пойменных лугов, изредка пересекаемых перелесками и рощами. Но возвращаться, казалось, идеей куда более безумной: странные метания чужаков наверняка привлекли бы нежелательное внимание. Оставалась одна дорога — на юг.
Пришлось отойти от берега на несколько верст прежде, чем удалось набрести на тропу. Великая река во время половодья сильно разливалась, и люди предпочитали селиться подальше от большой воды там, где местность становилась более холмистой, а рощи чаще одаряли тенью. Путники старались идти по протоптанным дорогам, сколько это возможно, но человеческие поселения было решено обходить по широкой дуге. В течении длительного дневного перехода спутники почти не разговаривали, даже во время нечастых привалов никто не спешил нарушать тягостное молчание: Клёна из обиды, что рух отказался ей толком что-либо объяснять, и природного упрямства, а Витарр из-за погруженности в свои мысли.
На ночлег решено было устроиться в небольшой роще. «Всё лучше, чем в открытом поле.» — Рассудил рух, но костер разводить не разрешил. Пришлось путникам довольствоваться хлебом с козьим сыром и сушеными яблоками, что не прибавило им обоим настроения. После скудного ужина девушка молча повернулась к Витарру спиной и свернулась клубком под ближайшей берёзкой. Рух ещё какое-то время напряженно вслушивался в ночную тьму, но вскоре тоже уснул.
Следующий день мало чем отличался от прошедшего: то же напряженное молчание во время редких привалов и длительных переходов в обход поселений. На ночлег решено было остановиться в небольшом перелеске. После скудного ужина Клёна уже собиралась спать, но её планы нарушила небольшая черная птичка опустившаяся на плечо Витарра. Рух наклонил к птице голову и долго вслушивался в только ему слышимый щебет, напоследок птица кончиком клюва аккуратно прикоснулась к мочке уха Витарра, от чего зажглась и сразу погасла голубоватая искра.
Клёна, подталкиваемая любопытством, нарушила молчание:
— И какие вести? — Робко поинтересовалась девушка.
Рух тяжело привалился спиной к стволу дерева и, со вздохом закрыв глаза, произнес: