— И пальто.
— Случайность.
— И платья!
— Совпадение.
— Слишком много совпадений для людей, которые первый раз видят друг друга… Послушайте! — вдруг подпрыгивает женщина без книги. — А где вы доставали шапку?
— В магазине. Вот это уж точно — в магазине.
— С какого хода? С черного?
— Со служебного.
— Вам ее выносили в газетке под видом селедки?! — победоносно бросает женщина без книги.
— Да, — женщина с книгой смутно припоминает, — а вам, насколько я помню, в ведре с опилками…
— Ну! Вспомнили? Мы же «свои»! Все через служебный вход, все в виде исключения… Да у нас с вами все общее? Записки общие, телефоны общие. Вы сверху-то сколько давали?
— Как всегда — двадцатку.
— Двадцатку? — побледнела женщина без книги. — Мошенники, жулики, проходимцы! Вы знаете, сколько они с меня сдирают? Пятьдесят!
— Ну вот, — усмехнулась женщина с книгой. — А говорите, общее. Нет у нас с вами ничего общего.
КАМУФЛЯЖ
В кабинет следователя заглянул довольно поношенный гражданин с фибровым чемоданчиком в руках:
— Простите, я с повинной. Можно войти?
— Да, да, проходите, садитесь, — ответил следователь, отрываясь от своих текущих дел.
— Яс чистосердечным признанием, я постою. — Гражданин тяжко вздохнул. — Я пришел выложить вам все карты… Вы думаете, я скромный, незаметный? Вы ошибаетесь. У меня все замаскировано, все камуфляж. Видите этот невидный, поношенный костюмчик? Это тонкая английская кожа, вывернутая наизнанку, подкладкой наверх. Костюм жутко дорогой, но выглядит пшиком.
— Я что-то не совсем понимаю, — нахмурился следователь.
— Еще поймете… — Гражданин подошел к окну. — Видите внизу мой драндулет?
— «Запорожец»?
— Увы, но с мотором от «мерседеса», с креслами от «кадиллака».
— Зачем?
— И это еще не все. Дома у меня три шубы «норка под кролик».
— Может, «кролик под норку»?
— Вы меня недооцениваете. Что я, врать сюда пришел? Я пришел чистосердечно признаваться… Шубы самые что ни на есть норковые, но имеют вид кроличьих. Иначе же нельзя. Кто поверит, что я на мою мизерную зарплату могу приобрести три норковые шубы?.. Ну что, я вас заинтересовал?
— Заинтересовали, — ответил следователь, — а вы садитесь, пожалуйста.
— Яс чистосердечным признанием, я постою, — отказался гражданин и повернулся к графину. — Позвольте глоточек водички, а то в горле пересохло. Первый раз с повинной-то…
Он выпил воду из стакана и продолжал:
— Дача у меня никудышная. Развалюха.
— Тоже камуфляж?
— Верно. Настоящая-то дача у меня в сарае, бывшем коровнике. Вот где мрамор, хрусталь, ковры… Но снаружи — коровник коровником. Догадаться абсолютно невозможно.
— Но откуда у вас все это?
Гражданин торжественно поставил на стол свой чемоданчик.
— Здесь приходно-расходные книги, квитанции, накладные, короче — все… Притом учтите, все сходится тютелька в тютельку. Печати, подписи — самые настоящие, но все это — липа! Я вам подробно покажу, как этот клубок размотать.
— Вы не можете подождать секундочку? — Следователь хотел навести кое-какие справки по телефону.
— Нет, нет, я очень тороплюсь, — остановил его руку возле самого телефона гражданин с чемоданчиком.
— Вот как? — Следователь почти изумился. — Любопытно узнать, куда вы так торопитесь?
— Видите ли… — замялся гражданин. — Там у меня на квартире в Лебяжьем переулке… м-м… человек от вас обещал прийти… С обыском. Но вы запишите, что я первый пришел. И сам. С чистосердечным… Где тут у вас регистрируются?
Следователь улыбнулся и все-таки снял трубку.
— Петухов, в Лебяжий переулок посылали людей?
Затем положил трубку и посочувствовал:
— Тут какая-то ошибка. Наши люди все на месте. Вас, наверно, разыграли… Может, кто из сослуживцев подшутил?
Гражданин встрепенулся. Он понял, что попал в весьма щекотливое положение. Глаза его засуетились, он снял чемоданчик со стола:
— Б-будем считать, что я тоже пошутил…
Он оглянулся в сторону двери:
— Н-ну, я пошел?..
— Садитесь, — строго сказал следователь и поднялся из-за стола.
— Но я с чистосердечным признанием, я постою! — с отчаянием крикнул гражданин.
Следователь многообещающе усмехнулся:
— Признание признанием, а посидеть придется…
СОКРОВИЩЕ
В кухне сидел за столом Кузявин с газетой и заканчивал трапезу. Из передней послышался звонок, а затем до ушей Кузявина донесся неразборчивый разговор.
«Принесло кого-то», — с неприязнью подумал Кузявин, и в этот момент дверь на кухню отворилась.
— Проходите, — сказала жена и пропустила на кухню мужчину с потрепанным портфельчиком. — К тебе… — И ушла по своим хозяйским делам.
— Добрый день, я насчет страхования, — напористо заявил мужчина, — не желаете застраховаться? Имущество, недвижимость, ценности.
— Ну, какие у меня ценности, ей-богу? — Кузявин тускло окинул взглядом кухню.
— Ваша жизнь, — со значением сказал агент.
— Тоже мне ценность — сто сорок рублей без прогрессивки.
— Жизнь вашей жены…
— Ой, не смешите меня, ценность… Она же домашняя хозяйка.
— Папаша, — агент поднял вверх палец, — вы еще не знаете истинной ценности вашей жены.
— Это в каком же смысле?
Агент ловко достал из портфельчика счеты и растрепанную книжечку с надписью «Расценки».
— Давайте посчитаем, почем нынче ваша супруга выходит, извините, на круг… Вот расценка бытовых услуг. Читаем. Приобретение и доставка покупок на дом — 70 копеек в час. Сколько ваша жена за день в очередях, простите, отдыхает? Часика четыре набежит? Два восемьдесят. Множим на тридцать дней — 84 рублика, как одна копеечка.
— Смотри-ка, — удивился Кузявин.
Агент оглядел кухню и остановился на веревке с бельем.
— Пеленочки, вижу, сушатся — стало быть, есть детвора. Ребеночка погулять часиков пять надо? Учтите, по 70 копеек в час. Фирменная цена фирмы «Заря». Три с полтиной, как отдай! Множим на тридцать дней — 105 карбованцев вынь да положь.
Кузявин только покачал головой.
— Рубашечка, вижу, на вас чистая, крахмальная, брючки глаженые. Каждый день меняете?
Кузявин кивнул.
— Стало быть… — агент защелкал на счетах, — не меньше десятки за одни рубашечки. Теперь… Пол, гляжу, у вас чистый, натертый. Сколько метров в квартире-то?
— Тридцать, — почему-то хрипло ответил Кузявин.
— По восемнадцати копеек за метр — пять с полтиной. Уборка. Надо полагать, по субботам. Итого, 22 рублевика, как миленькие… Теперь отужинали, стало быть, — агент приоткрыл крышку кастрюли, — борщ, чую, украинский. В ресторане за такой платят по 86 копеек за порцию да еще на чай дают… — агент заглянул в сковородку, — котлета со сложным гарниром, надо думать… Рубль пять… И на десерт, как полагается…
— Компот, — прошептал Кузявин.
Агент быстро защелкал костяшками счетов.
— Завтрак, надеюсь, съедаете сами? — Щелк-щелк. — Обед делите с другом? — Щелк-щелк. — Ужин хотели бы отдать врагу, но врагов у вас, вижу, нет… Итого, только по перечисленным видам услуг стоимость вашей жены в месяц — 500 рублей с гаком.
— Пятьсот рублей? — ахнул Кузявин и недоверчиво покосился на расчеты. — Это же в год… — он схватил счеты и защелкал сам, — шесть тысяч. Машина!
Кузявин зажмурился от удовольствия, потом открыл глаза и произнес мечтательно:
— Машину, что ли, застраховать?
— Какую машину? — Агент обиженно потряс счетами. — Это же ваша жена!