Чтобы отвлечься от мыслей о Максиме, она еще раз прокрутила в голове разговор с Егором. Обычно он вел себя очень сдержанно, особенно когда не хотел вступать в бесполезный спор или отвечать на ее не слишком тактичное замечание. Но сегодня он был вне себя и не стеснялся в выражениях. Вероятно, он и вправду любит ее. Ведь намекал же на что-то подобное, когда их отношения только-только завязались. А она так безбожно его высмеяла, и он тоже перевел все в шутку и никогда более не заикался о своих чувствах, только все чаще и чаще стал приходить к ней пьяным…
И она вдруг виновато подумала, что все эти годы не испытывала к нему пылких чувств, их связь воспринимала как осознанную необходимость, как часть имиджа, который был ей необходим, чтобы утвердиться на Центральном телевидении, да и что скрывать, его поддержка тоже сыграла определенную роль в том, что она перестала чувствовать себя затравленной, одинокой, никому не нужной в этом беспощадном мире.
Да, она держится за Егора потому, что успела испытать, что такое одиночество. И если она не сможет вновь полюбить кого-то, почему бы не выйти замуж за Егора? В принципе он неплохой человек.
У него интеллигентные родители. Он хорошо относится к ней, и она, пожалуй, еще успела бы родить ему ребенка…
Но почему, как только она начинает думать о человеке, с которым спала уже несколько лет, тут же наплывают, вернее, врываются в сознание воспоминания о другом — мужчине, с которым она провела единственную, но безумно восхитительную ночь в безобразном гостиничном номере. Сейчас это выглядело фантастическим, нереальным… Неужто она могла так поступить? Наверняка здесь сыграла свою роль гремучая смесь из коньяка и антималярийных препаратов, которые она принимает ежедневно… Но на груди и под ключицей остались следы его поцелуев, она разглядела это в зеркале, когда переодевалась. А кожа до сих пор словно загоралась от его прикосновений, стоило ей только на мгновение вспомнить, как все происходило.
Его голос до сих пор звучит в ее ушах, она помнит его запах, как будто оставила его спящим всего несколько минут назад, и его взгляд помнит, и ленивую, слегка поддразнивающую улыбку. Господи! Ксения едва сдержалась, чтобы не застонать от нахлынувшего вдруг желания. Как бы ей хотелось очутиться рядом с ним, почувствовать вновь его руки на своей груди и губы, что целовали ее столь неистово и вместе с тем так нежно…
И уже в который раз рассердилась на саму себя. До каких пор она будет заниматься самоедством? Почему позволяет шальным и нелепым мыслям бродить в голове? В ее положении они совершенно недопустимы и мешают сосредоточиться на главном — спасении ее товарищей, которые, Ксения уже не сомневалась, попали в беду. К тому же она попросту боится этой встречи. Боится, что не сможет посмотреть ему в глаза. Не сумеет заговорить с ним…
Однако, если она до сих пор не сумела найти для себя оправдания, почему умудрилась переспать с первым встречным, то отчего ж ее трясет от одной мысли, что придется вернуться к Егору и снова лечь в его постель? Да, он умело обнимал и целовал ее, и на ласки был щедр, и на подарки, но почему она не вела себя с ним так, как с Максимом Богушем в затрапезном номере? Почему, случись у нее с Егором нечто подобное тому, что произошло прошлой ночью, утром она не смогла бы смотреть ему в глаза? Может, потому, что Егор даже в подпитии никогда не забывает о приличиях, никогда не выходит за рамки, в которые она в принципе сама его затолкала…
«Зато мне, оказывается, как раз и нужно такое», — подумала она грустно. И отрицать это уже бессмысленно.
И хотя она, слава богу, еще в состоянии контролировать свои эмоции и сделает все, чтобы ничтожная вероятность встречи с Максимом превратилась в невозможность, в глубине души у нее теплилась крошечная, совсем призрачная надежда, что они все-таки, хоть когда-нибудь, встретятся… Не здесь, не сейчас, а в том, другом мире, где у них будет возможность понять друг друга и объясниться.