Иван, который Аню знал достаточно давно, только сейчас вдруг обратил внимание, до чего красивый голубой цвет имели глаза девушки и насколько у неё совершенная форма губ, тронутых блестящей алой помадой.
Он подошёл к статуе, обхватил улыбающегося африканца... Тяжёлый, сволочь... Чуть не полцентнера, наверное — но основной вес в постаменте, который от подземного толчка сместился и наскочил задней нижней гранью на плинтус... Надо ж было девочке так неудачно напороться!
Девочке, да уж. Двадцатилетняя горничная отнюдь не была недотрогой — о некоторых её особенностях как-то болтали водитель Слава и ночной портье Алан, которым довелось побывать у Ани в ночных объятиях. Ивану даже слегка было обидно, потому что ему она как раз недвусмысленно отказала, когда тот, узнав о сравнительной доступности горничной, решил попытать удачу. Не сказать, что это было безумно обидно, но осадок, что называется, остался...
Аня вдруг закричала так дико и громко, что Иван вздрогнул от неожиданности. Его повреждённую правую руку пронзила боль, от неловкого движения статуя слегка качнулась... стальное древко пошло немного вниз, натянув кожу на животе сверху от проникновения... И Аня снова зашлась в крике — боль, по всей видимости, была невыносимой.
Иван вдруг отчётливо понял, что оказать помощь в такой ситуации он никак не сможет. Унести вниз по лестнице девушку вместе с этой статуей, да так, чтобы ничего не повредить — нереально. А извлекать наконечник нельзя — зазубрины на нём большие и острые.
Аня протяжно и болезненно всхлипывала, по-прежнему стоя в чертовски неудобном положении, расставив ноги и согнувшись. Иван вдруг подумал, что в такой позе очень даже неплохо было бы вставить ей сзади. Трусики можно разрезать, чтоб не мешали. Он погрузит член ей в горячее влагалище и начнёт ритмично двигаться, придерживая Аню за талию. И в это время металлический наконечник так же ритмично будет терзать изнутри её мягкий округлый животик, протыкая нежные девичьи кишочки своими острыми зазубринами и причиняя Ане сильнейшие страдания, от которых она, несомненно, начнёт мучительно корчиться и, естественно, страдать ещё сильнее...
Иван даже стукнул себя ладонью по голове, словно бы для того, чтобы вытрясти из неё подобные чудовищные мысли, которые вообще не должны были там оказаться... Но они там были... Напрягшийся член подтверждал не только это, но ещё и то, что подобные мысли были весьма возбуждающи...
Чёрт, но надо же хоть что-то делать! Иван приказал себе не думать о подобных ужасных вещах и решить, как помочь горничной. Он бросился в номер, снял трубку внутреннего телефона, но услышал только тишину. Выглянул в окно — четвёртый этаж... Внизу — обломки, копошатся какие-то люди...
— Помогите! — закричал Иван. — Женщине нужна помощь!
Кто-то задрал голову, что-то ответил... Иван увидел, как из окон первого этажа соседнего здания аккуратно вытаскивают окровавленного и кричащего человека, и понял, что Аня вряд ли будет первой в очереди. И что она может надеяться только на него. А он — только на себя.
Громкий и какой-то «мяукающий» вопль из коридора напомнил о том, что терять время нельзя. Рано или поздно Аня выбьется из сил, отпустит статую, и она либо упадёт, либо выпрямится. Что в лоб, что по лбу. Копьё выдернет из живота внутренности (которые шлёпнутся на пол с влажным хлюпаньем, как мокрое бельё), и девушка в считанные минуты, которые ей покажутся вечностью, умрёт в жесточайших мучениях... Иван схватил первый попавшийся стул и подбежал к Ане, которая, кажется, действительно держалась последние секунды. Электрик повалил стул набок, просунул его между накренившимся постаментом и согнувшейся девушкой.
— Аня, слушай меня! Ты понимаешь?
Невнятный стон сорвался с её губ, но Иван убедил себя, что это было слово «да».
— Сейчас я начну опускать эту статую, чтобы её голова и копьё легли на стул. А ты потихоньку тоже опускайся, потом встанешь на колени рядом и сможешь хотя бы расслабить ноги... Понимаешь? Давай, помоги себе!
Кажется, до Ани начало доходить сквозь пелену боли. Понятно, что сейчас всё её сознание было поглощено только стальным наконечником, погружённым в кишки, но понять, что ей пытаются помочь облегчить положение, она была просто обязана.
— Ну же, девочка, начинаем... Вот так, молодец...
Шипя от боли в правой руке, электрик начал наклонять статую. Аня послушно принялась опускаться, одной рукой вцепилась в плечо Ивану. Другая по-прежнему обхватывала копьё. Так буквально сантиметр за сантиметром они двигались вниз, и всё это время Аня кричала, потому что любое, даже малейшее движение статуи дёргало и рвало её плоть, и каждый миллиметр смещения наконечника причинял ей чудовищную боль. Топик промок от пота, тело её дрожало, Иван ощущал каждый нюанс этой мучительной дрожи, у него опять совсем некстати начал вставать член. Но вот наконец статуя легла, прочно и надёжно упокоившись на поваленном стуле, а рядом с ним, плотно встав коленями на пол, замерла Аня. Она даже издала лёгкий вздох облегчения, потому что смогла дать хоть какой-то отдых напряжённым ногам и пояснице. Впрочем, этот вздох тотчас сменился хриплым воплем.