— Ее голубые глаза, — продолжал Одольский. — Пронзительный взгляд этих глаз, уверяю, не оставит никого равнодушным. Он пленил меня глубинными просторами, ширью и чистотой небесной лазури. Я видел в ее глазах искрометное сияние цветущей молодости, способной любить страстно и навсегда. Гамма разных чувств играла в её взгляде, и оттого в глазах Надежды отражалась живость весеннего огня. Обворожительное лицо, приветливая улыбка выражали естество ее красоты и прелесть черт, манящих к себе внимание любого, кто лишь вскользь посмотрит на нее. Трудно не заметить стройную девушку с русыми волосами, льющимися по изящно тонким плечам. Светло-коричневые локоны переливались на свету, точно водопад искрился сквозь теплые лучи солнца. Ее образ олицетворял гармонию природы: в грациозных изгибах был особый шарм первоздания, сочетавшийся с нежным взглядом добрых глаз. Вся она излучала радость, даря улыбку и весеннее очарование…
***
— Ее не пугает ваш облик? — прозвучал очередной вопрос журналиста.
— Облик человека в инвалидной коляске? — переспросил Одольский.
— Да.
— Нет, не пугает, потому что внешность человека, которого любишь искренне и беззаветно, не столь важна, а главное…
И в этот момент журналист в своём маленьком блокноте писал: «В его взгляде отразилось глубокое чувство любящего человека. Длительная пауза выражала всё состояние его души, заполненной чрезмерным волнением перед „ларцом сокровищ“, скрытых на самом дне моря чувств. Открыть тайны своего внутреннего мира способен лишь тот, кто силён духом. Он живет лишь любовью, наполняющей его жизнь».
— Главное — любовь, подаренная любимым человеком. — продолжил Одольский. — Что может быть прекрасней взаимной любви?! В таких отношениях люди находят истинное счастье. Они понимают друг друга без слов, говоря на языке взглядов и жестов, отражающих интонацию взаимного уважения. Сильное чувство — любовь — способна на чудеса. Любящие друг друга люди могут пройти через всевозможные испытания судьбы ради одного лишь мгновения, проведенного вместе. Их сила заключается в единении душ, безграничном внимании друг к другу, в искренних побуждениях: понимании любящего человека и принятии его таким, каков он есть.
5 июня 2001 г.
Натура
Где-то очень далеко от меня возвышаются непокорные и великие горы. Своим величием они придают пейзажу некий оттенок могущества и покровительства над мудростью имперских веков. На вершине одной из гор виден белый и чистый, как душа новорожденного, снег. Он отдает белизною так, что солнечный свет отражается в моих глазах, и от того боль проскальзывает по ним. По склонам другого горного хребта вьётся лесной массив, свидетельствующий о долголетии этого района. Для меня лес — всегда загадка природы, к которой я все не мог найти заветный ключ, и мистическое место, где каждое дерево и каждая травинка скрывают тайны прошлых забытых лет. Вероятно, когда человек найдёт ключ к разгадке, тогда он откроет для себя внутренний мир, который на протяжении всей истории мы так искали и в котором будут царствовать любовь, добро и гармония.
Откуда-то из тех белоснежных гор берет начало глубоководное озеро. Оно отражает пейзажи хранителей зеркальных вод, природного источника и облака, плывущие по небесной синеве. Вдалеке, у подножия тех самых величественных гор, обращенных склонами к водоему, мелькает тонкий слой тумана, рассеявшегося над озером, как рожь над полем. Дует тихий ветер, и от того природный источник покрывается рябью, которая становится ожерельем, надеваемым самой природой.
Вблизи на противоположном берегу возвышается небольшой горный полуостров. По мере возвышения он углубляется в материк. Так как у полуострова, опоясанного автодорогой, которая, вероятно, ведет к «райскому уголку», горный рельеф, то на нём мало растительности и почти нет деревьев. На самом мысе полуострова у кромки воды растет одинокая молоденькая ивушка. Она стоит одна, брошенная всеми, словно сиротка, угнетенная «глыбами» проблем и не познавшая тепла родных рук, родной души. Совсем близко, около меня покачивается от ветра разветвленная осина. Дерево как будто одушевлено и кажется, оно что-то говорит мне своеобразным языком жестов, но я не понимаю того языка, и поэтому ничего не смогу прочитать в тех изгибах, которые так гармонично сосуществуют с резкими порывами необузданного ветра.
1999 г.