— Ну конечно могла бы.
— Белая Мать? Это что — шутка? — я посмотрел на Оплеталу. Он на открывающуюся перед нами панораму гор.
— Нет. Оказывается они заключили тайный союз. И уж не знаю каким образом, но Саламат сумела всех их заставить признать себя знаменем. Мне тут пришло известие, что пока, только Яромир де-юре не признал себя вступившим под общие знамена.
— Притом, что де-факто они уже топочут по его Царству, гоняясь за моими слу…союзниками, как стая выпущенных на прогулку пуделей за воробьями!
Ох-ох-ох моя разлюбезная Гвини. А у неё оказывается компанейский нрав. Столько друзей! И дружит она с ними наверняка тесно-тесно. Бедрами.
С востока к Волчьей Пасти двигалась гроза. Под потемневшим небосводом отчетливо громыхало, и холодный ветер бил внахлест, по скрипящим канатам веревочных мостов тянущихся над пропастью. Воины получили мой приказ готовиться к выступлению и делали это под вторящую их ликованию радость рассекающих высь молний. Я уже видел крохотные фигурки, понуро бредущие в оцеплении многочисленного конвоя. Так же отчетливо, как и кружащий в небе крылатый силуэт с наездником на спине.
Брайдерийцы считают грозу очищающим гневом их богов. Но это не всегда так. Гроза — стихия Дирижера Войны и всегда сопровождает его в походах, скрывая за хмурой пеленой нестерпимый синий огонь глаз Темного Властелина.
— Армия в несколько десятков тысяч, — призадумался Оплетала. Высокая, словно на дыбе вытянутая фигура в черном балахоне, полностью теряющем очертания тела. Сейчас он возвышался надо мной головы на три. — Это то на что вы рассчитывали?
Я оскалился, чувствуя как клокочет в груди волчий задор, раздуваемый ветром.
— А то. Она не выдержала и показалась. Все фигуры вышли на поле, и теперь наступает время сыграть нашу милую партию. Окончить затянувшуюся зиму.
Нелюдь некоторое время молчал, рассматривая приближение пленных. Потом спросил:
— Это была ваша работа?
— Естественно. Иначе остров Харр еще долго не высунул нос из своей ракушки, — ощущая какое-то странное освобождение, признался я. Словно падали сковывающие сердце стальные обручи.
— Но теперь их непобедимая армада штурмует мир. И я видел, на что способны те големы. Страшный враг. Кроме того, агитаторы царя и этой новоявленной Белой Матери поспешили разнести всюду весть, будто это вы призвали себе на помощь армию каменной нежити. По всему царству и даже Триградью люди вербуются рекрутами, добровольцами в Белое Воинство, весть о котором разнеслась быстрее, чем даже я мог бы представить. За несчастные две седмицы.
Меня укололо мимолетное чувство досады. Да-да-да. Грабители и варвары взяв белые стяги, идут с севера и запада, повсюду трубя о своей благородной повелительнице. А народец, разинув рот, слушает, как я заключил договор с Мракоглядом, тварями Бездны, Тьмой и прочими замечательными личностями коих я никогда в глаза не видел. Но люди верят. А так же верят в Белую Мать, которая на самом деле хитроватая Темная Властительница.
— Учитесь, мэтр. Она плетет паутину интриг почище вашего.
Если бы Оплеталу можно было бы назвать человеком, то без сомнения этот его взгляд можно было бы назвать кислым.
— Между тем по всему Триградью объявляются люди, называющиеся себя жрецами Милосердия. Эти сомнительные религиозные деятели призывают людей построить капища Каменным Освободителям, так они называют гоблетов, и молиться им. Приносить жертвы, в том числе и человеческие. Ну и как водится для представителей вашего вида, склонных к впадению в животный экстаз — дожидаться конца света. Некоторые считают это справедливым возмездием за их, а чаще ваши, злодеяния.
Заложники обреченно поднимались к Волчьей Пасти открывшей свои ворота. А к нам стремглав несся Зимеон…
— Знаете, учитывая наше неспокойное время, — Оплетала, тактично пытался подвести меня к какой-то мысли. — Я делаю скидку на опасности и всяческие возможности, и потому предпочел бы предложить вам страховочный вариант.
Я терпеливо слушал, ожидая окончания фразы. Он протянул мне металлического цвета флейту с выгравированным на ней журавлем.
— Возьмите это. И спрячьте до поры. Если случится так, что вам потребуется эксперт в решении щекотливого вопроса, а на меня надежды не будет, используйте её. Я вижу, вы хотите что-то спросить, но вынужден просить вас не делать этого. Просто возьмите это. И будем надеяться, вам она не пригодится.