- Вы вскрытие делали? - холодно поинтересовалась я. - По закону оно необходимо, если уж вы заявляете про самоубийство. Если не делали, то у госпожи Грано есть все основания оспорить...
- Хорошо, хорошо! - махнул рукой ректор. - Пусть будет вскрытие. Совершеннейший абсурд, все видели, все знают, а вот еще!..
- Проводите меня в его кабинет, - я встала с кресла. - Мне надо все осмотреть, потом я хочу увидеть тело и побеседовать с госпожой Бурже.
Ректор уныло поплелся за мной следом, раздраженно бормоча что-то себе под нос и безуспешно пытаясь выдрать у себя клок волос.
Окно еще не успели застеклить, и сырой сквозняк свободно гулял по кабинету, шелестя страницами книги, небрежно оставленной на столе. Я подошла и закрыла ее, потом подумала и убрала в шкаф, хотя название меня заинтересовало - "Теологические основы бесконечной веры. Пять. Легенда про Источник". Мара убитого до сих пор не хотела показываться на глаза, не смотря на то, что я успела выучить каждую морщинку на лице профессора, мастерски изображенного Тенью. Всю дорогу ректор соловьем разливался про то, каким замечательным и дисциплинированным был убитый, никогда не опаздывал, занятий не пропускал, даже на каникулах торчал в библиотеке. Я практически утонула в бесконечных "совершенных", "безусловных", "несомненных" определениях профессора, но его мара совершенно, безусловно и несомненно появляться не хотела. Под окном на ковре не было ни единого осколка, значит, оно было разбито изнутри. Подоконник невысокий, залезть на него не составляет труда.
- Госпожа Хризштайн, вы простите, но у меня совершенно нет времени. Не могли бы вы...
- Не могла бы, - отрезала я. - Но я вас не задерживаю. Дорогу в ледник я найду сама, как и госпожу Бурже.
- Но я никак не могу оставить вас здесь одну!
- А это уже не мои заботы.
Ректор опять начал беспокойно терзать свою шевелюру, раздражая настолько, что хотелось подойти и стукнуть, чтобы успокоился. Я заставила себя сосредоточиться. Если окно выбито в прыжке, значит, на теле должны остаться порезы. Но если профессор сам прыгнул, то почему просто не открыл окно, не встал на подоконник и не сделал последний шаг? Зачем усложнять? Я выглянула в окно и подозвала к себе ректора.
- Господин Ханаха, где лежало тело? Вы помните?
Он побледнел от страшных воспоминаний, сглотнул тяжело и показал костлявым пальцем на клумбу с поникшими хризантемами.
- Недалеко от цветов. Давайте уже пойдем?
Я задумалась - клумба находилась примерно в 10 метрах от здания. Как же там оказалось тело? Я посмотрела на ректора, прикинула его вес, схватила за воротник и попыталась вытолкнуть в окно.
- Что вы делаете! - завопил он, отчаянно цепляясь за раму. Пришлось отпустить. Определенно, если это убийство, то нападающий должен иметь недюжинную силу, чтобы вышвырнуть тело на такое расстояние. Тем более, щуплый ректор не шел ни в какое сравнение с грузным профессором Грано.
- Что вы себе позволяете, госпожа Хризштайн! - возмущался ректор, пытаясь отдышаться и одергивая на себе мантию. - С ума сошли? Что за!.. Слезьте немедленно!
Я задумчиво стояла на подоконнике, разглядывая клумбу. Если я просто сделаю шаг вниз, то мои останки будут в лучшем случае метра на два от стены. А если разбегусь, то наверное смогу... Надо проверить. Я послушно слезла, примерилась к тяжелому креслу и потащила его к окну. Ректор вцепился в него с отчаянием утопающего, раскусив мой замысел.
- Не дам! Казенное! - потом, видя, что проигрывает в борьбе с моим упрямством, бросился к окну, перегородил его, вцепился руками в раму. - Только через мой труп!
Я уже собиралась ответить, что для чистоты эксперимента можно будет и с его трупом, но запнулась на полуслове, услышав глухое рычание сбоку от себя. Посреди кабинета стоял огромный пес с оскаленной пастью. Его налитые бешенством глаза неотрывно следили за каждым моим движением, поэтому я замерла в замешательстве. Ректор на тварь никак не реагировал, значит, не видит ее. Но для меня она реальна. Плохо. Очень плохо. Я вцепилась в кресло, не в силах отвести зачарованного взгляда от кривых желтых клыков, с которых на ковер капала слюна. В воздухе отчетливо запахло мокрой шерстью. Пес рычал, его уши были прижаты, хвост опущен, он был готов в любой момент сорваться с места и вцепиться мне в глотку. Я не отрывала от него взгляда, понимая, что едва отведу глаза, как только покажу свой страх, он бросится. Господин Ханаха продолжал что-то говорить, а я судорожно пыталась справиться с ужасом. Тут ректор решил забрать кресло, дернул его слишком сильно, и мои нервы не выдержали. Я закрыла глаза и рванула к двери. Услышала, как псина прыгнула за мной, потом рычание и отвратительный лязгающий звук захлопнувшихся в воздухе челюстей. Я выскочила в коридор и полетела по нему, не разбирая дороги. Горячее дыхание твари обожгло мне ногу, послышался треск рвущейся ткани. Я не выдержала и закричала, не чувствуя боли. Полетела на пол, но успела лягнуть тварь здоровой ногой в морду. Псина заскулила, затрясла головой. Я подхватилась на ноги и помчалась вперед без единой мысли, лишь животный ужас и желание выжить любой ценой. Со всего размаху врезалась в кого-то, забилась в отчаянной попытке вырваться, но меня удержали, потом встряхнули и удивленно спросили:
- Что вы здесь делаете, госпожа Хризштайн?
Глава 4. Инквизитор Тиффано
Когда я увидел визжащую и летящую на меня Лидию, здесь, в благоговейной академический тиши, мне сначала показалось, что я сам сошел с ума, видя ее уже не только во сне. Но когда она столкнулась со мной так, что заныли ребра, я понял, что это действительно происходит наяву. Она отчаянно вырывалась, поэтому пришлось ее встряхнуть, чтобы привести в чувство.
- Что вы здесь делаете, госпожа Хризштайн? Да прекратите же верещать!
Ее лицо было без единой кровинки, глаза зажмурены, она дрожала. Из аудиторий на шум стали выглядывать любопытные. Эмиль с удивлением смотрел на нас, из-за угла появился ректор, что бросился к нам.
- Слава Единому, я вас догнал! Госпожа Хризштайн, что с вами случилось? Ваше поведение совершенно возмутительно...
Лидия открыла глаза, в которых бушевало безумие пополам с паникой, и я с отчаянием понял, что эта ненормальная уже успела отличиться не только передо мной и Эмилем, но и перед ректором.
- Что она натворила? - обратился я к ректору.
Лидия стряхнула мои руки с плеч, выпрямилась, взгляд был упрямо устремлен вниз.
- Господин ... Ханаха, я ... официально... заявляю, - ее голос дрожал и сбивался, она сильно запыхалась, - что господин ... Грано... был убит.
- Что? Да как возможно! Совершеннейший абсурд! - почтенный ректор заломил руки в отчаянии и умоляюще взглянул на меня. - Господин Тиффано, о чем она? Ведь капитан...
- Ваш капитан - болван!
- А ну прекратите! - я взял ее под локоть и оттащил в сторону. - Вы что творите? Скоро уже весь город будет крутить пальцем у виска, завидев вас. Немедленно убирайтесь отсюда, пока не натворили еще больше глупостей!
Лидия криво усмехнулась, перевела дух и заявила:
- Как трогательно. Какая забота. О себе лучше. Побеспокойтесь. А профессор Грано был убит. Колдовство. И я докажу это. Пустите!
Демон ее раздери! Почему ей не сидится дома, особенно во время обострения?
- Это уже не смешно, госпожа Хризштайн, - мне пришлось приложить усилий, чтобы удержать ее. - Еще один колдун? Не многовато для маленького города?
- Кстати, а почему вы не в мантии? - вдруг невпопад спросила она. - Хотя мне нравится. В намокшей рубашке вы выглядите почти брутально...
Воспользовавшись моим секундным замешательством, Лидия проскользнула мимо меня к ректору. Я прикрыл глаза, прошептал молитву заступнику Тимофею, попытался взять себя в руки, потому что больше всего мне сейчас хотелось за шкирку вытолкать ее за ворота Академии, а лучше всего - посадить на корабль, уходящий в дальнее плавание.