Рядом крутится Алёша, из поповичей пацан,
Но любому с носа юшку пустит, даже не проси…
Говорит ему Илюша: "Ты мешок мне принеси
С мелом, да осыпь погуще с головы до самых ног
Это мсьё, чтоб видеть лучше, куда бить его, сынок.
Шёл бы этот потрох сучий прочь от нашего двора.
Пусть свою старуху учит щи варить из топора"…
Д*Артаньян, осыпан мелом, был Илюшею сражён,
Похоронен во всём белом, впредь не лезет на рожон.
Так Алёша и Илюша наказали стервеца.
Кто не верит мне, пусть лучше перечтёт Дюма-отца.
Чтобы пришлым всем за дело от ворот дать поворот,
До сих пор запасов мела на Руси невпроворот.
Ботать на эсперанто
На фирму нанимается дурёха
По сути, а по внешности — улёт.
И босс, с наколкою на пальцах — Лёха,
Вопросы претендентке задаёт:
"Владеете ль Испанским иль Английским?"
— "Свободно, я в Испании жила,
И в Англии имею я прописку,
В том смысле, что и там не без угла".
— "Так, может, Вам знакомо эсперанто,
С народом изъясняться?" — "Мне? А то…
Я в той стране живу с рожденья с братом,
Так мой брательник, типа, конь в пальто,
По эсперанто ботает в натуре"…
И скоро мы, хотим то, не хотим,
Дань отдавая массовой культуре,
На эсперанто все заговорим.
И хоть такой страны на карте нет,
Заказан нам уже в неё билет.
О желудочной напасти и государственном гимне
Закон о наблюдении за каждым
Приняв единогласно, против нет,
Почувствовав содеянного важность,
Партийцы потянулись в туалет.
Под тёплою струёй ладони сушат,
Которые всё сделали уже
России гимн насвистывают дружно
От лёгкости, возникшей на душе.
Тот, кто успел ещё наполовину,
Но всей душою к Родине прирос,
Под звуки государственного гимна
Не смог не встать в клозете в полный рост.
Трусы держала слабая резинка,
Он их слегка придерживал рукой
И перед скрытой камерой в кабинке
Стоял как в мавзолее часовой.
Под неусыпным взором нашей власти,
Что охраняет наше бытиё,
Сильней любой желудочной напасти
Патриотизм служителей её.
Бомонд и задница
Бомонду на двух стульях не сидится,
А на одном сидеть ему негоже.
Пересадить решил он ягодицы.
И задницу нашёл, что помоложе.
Хоть шла та операция успешно
Вначале, но лишь задница узнала
Кто он такой, бомонд отторгла спешно,
И слышать о нём даже не желала.
Не прирастала, ну ни в коем разе
И корчила раздвоенную морду:
"Уж лучше век сидеть на унитазе,
Чем в высшем свете нюхать вонь бомонда"…
Который час и наше время
— "Признайтесь, Рабинович — вам приятно
Всё время узнавать который час
У всех подряд с того, что за бесплатно
Вам в медсанчасть за это не попасть?
Хотите ощутить себя народом,
Из Мэрии спустившись на крыльцо?
А без часов, скажите, средь бомонда
Какое вы имеете лицо?
Часы-то у вас есть? Тогда с чего вы
Не держите их в старом сюртуке,
Не носите, как скромный наш чиновник,
Котлы в два миллиона на руке?"
— "Часы-то есть… Не в два, во все четыре
Лимона, от Буре, но их носить
Так неудобно — маятники, гири…
Который час могу я вас спросить?"
— "Отстали вы … Ведь в наши перемены
Не катит даже антиквариат.
И до чего же вы не современны,
Не то что наш чиновник-бюрократ".
Слабоумие и антисемитизм
Известный доктор психиатр М.О. Гуревич
На тему — Прогрессивный паралич -
Читал студентам лекцию… Профессор речи
Не вёл о семитизме. Сам Ильич
Там на картинках был с симптомами болезни,
Когда он в Горках тихо угасал.
Про слабоумие вождя кто знал, как плесень
Тех стёр другой вождь, в смысле, расстрелял.
В аудиторию всем показать больную
Ввели. Та женщина с большим трудом
Могла произнести фамилию Бернулли,
Забыла свою улицу и дом.
Который день и год сейчас, она не знала,
Но на вопрос — кто вас привёз сюда -
Она со злобой, но осознанно сказала:
"Какие-то в халатах два жида".
Студенты разом начали смеяться дружно.
Профессор юмор оценил сполна: