Влажный язык меня нежно лизнул,
Пес мой, конечно же, любит меня.
Вот уже час он сидел и глядел,
Что же хозяйка его не встает?
Там во дворе столько хлопотных дел:
Ежик бежит и прохожий идет.
Кошки устроили свой променад,
Вражеским духом в окошко несет,
Пес мой разгонит пушистый парад,
Скоро хозяйка его приведет!
И в предвкушении нового дня,
Пес в нетерпении будит меня!
Девушка в красном берете двигалась против толпы,
Словно в неоновом свете чистой своей красоты.
Шла она гордо и чинно, как королева на трон.
Взглядом поймала мужчину, ею он был удивлен:
Губы не вспучены гелем, волосы, брови свои,
Нежно повеяло хмелем – вкусные очень духи!
Чуть улыбнувшись глазами, девушка мимо прошла.
А у него без причины сладко запела душа.
Редко, но все же бывает, что мимолетная встреча,
Сердце теплом согревает, душу ранимую лечит…
Грустный мужчина под чёрным зонтом,
Медленно шёл по асфальту,
Ассоциация с чёрным котом,
То ли с подстреленным зайцем.
Дождь, продолжавшийся целую ночь,
В общем-то, даже не капал.
Вдруг, этот дядька под чёрным зонтом
Сел на асфальт и заплакал.
«Что-то случилась, мужчина, у вас?»
Дама из «Камри» спросила,
Остановившись поодаль как раз,
Спасибо, что не задавила!
И тут он сложил свой замызганный зонт,
Поднялся, кряхтя и шатаясь,
И ей рассказал, что сгорел его дом,
«Он пьян!» – вдруг она догадалась.
Нажав на гашетку, мадам унеслась,
Забыв про историю эту.
А грустный мужчина, чуть позже проспясь,
На паперть пошёл за монету.
Страна лежит на пляже, впритирочку лежит,
И в море абордажем волной лихой бежит,
Настойчивым призывом «чучхелу» продают,
И кукурузу тоже с соличкой подают.
На лежаках под зонтом буржуи возлежат,
Простые люди фронтом подстилки разложат,
Одни читают книжки, другие просто спят,
Девчонки и мальчишки родителям вопят:
О чем желают очень – поплавать за буйки,
Катамаран освоить. Ну, чем не моряки!
Уходят тонны фруктов под шум морской волны,
И прочие продукты: пивас и шашлыки.
В палатках распродажа, идет всё на «ура»,
Для торгашей сезонных чудесная пора.
На пляже щеголяют в сомбреро мужики,
А дамочки в парэо, как чудо-мотыльки.
Вон люди шоколадки, вон в креме, как безе,
Вон красненькие раки – сгорели в неглиже.
А солнце жарит сверху, а галька пятки жжет,
Народ у нас выносливый, он с пляжа не уйдет!
Выхожу, потягиваюсь смачно.
Вот и я. Да встретит ли родня?
Вон «жигуль» несется по-собачьи.
У перрона в дрифт, не тормозя.
Из машины катятся горохом:
Две сестры и младшенький браток,
Батя руль доверил ненароком,
Ехать тихо Лешка наш не мог.
Встреча, слезы, поцелуи, охи,
Не видались долго, что уж там,
Дома ждут родители и Тоха,
Верный пес, снующий по углам.
Стол накрыт, еды тут до отвала,
Мать вокруг с тарелками снует,
Сколько же часов не приседала?
Кто же это все поест-попьет?
Сестры строчат бодро новостями,
Братец все про армию твердит,
Батя лишь вздыхает временами,
Тоха под столом слегка скулит.
Наконец, притихли разговоры.
– Ты надолго, сын? – отец спросил.
Я сказал: "Не будет больше споров!
Навсегда! Ведь там я был один» …
Мальчик Петя был в ответе
За разбитое окно,
Но наказан был Алеша,
Директрисе все равно,
Кто кричал «Давай, давай!
Лох педальный, отбивай!»
Ей плевать, что Алексей
Поддался на шквал страстей.
Если б Петя не кричал,
И толпу бы не качал,
Лешка б просто отдал пас,
Не рванул бы напоказ.
Где, скажите справедливость
В этой жизни, хоть бы раз?!
«Лох» разбил мячом окно.
Директрисе все равно,
Наказание будет строгим,
Алексей попал в ярмо.
Но картина, как в клозете,
Он намылит шею Пете,
Греет сердце сорванца,
Всем известно – он в отца!
Длинные пальцы листают страницы,
Кадр за кадром вся жизнь, как с листа,
Жаль, что былое больше не снится,
В прошлое нет разводного моста.
Фото, какое душевное вышло!
Помнится, это пикник на пруду…