А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,
Может много достать дорогого, Денег с целого света, сукон яркого цвета;
Янтаря - что песку там морского.
Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:
В Польше мало богатства и блеску, Сабель взять там не худо; но уж верно оттуда
Привезет он мне на дом невестку.
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела - что котенок у печки И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!
Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже
И оттуда привез себе жонку; Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про нее, как гляжу в ту сторонку."
Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Ждет, пождет их старик домовитый, Дни за днями проводит, ни один не приходит.
Будрыс думал: уж видно убиты!
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая. "Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?"
- "Нет, отец мой; полячка младая".
Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,
Черной буркой ее покрывая. "Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?"
- "Нет, отец мой; полячка младая."
Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Черной буркой ее прикрывает. Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.
ВОЕВОДА.
Поздно ночью из похода Воротился воевода. Он слугам велит молчать; В спальню кинулся к постеле; Дернул полог... В самом деле! Никого; пуста кровать.
И, мрачнее черной ночи, Он потупил грозны очи, Стал крутить свой сивый ус... Рукава назад закинул, Вышел вон, замок задвинул; "Гей, ты, кликнул, чортов кус!
А зачем нет у забора Ни собаки, ни затвора? Я вас, хамы! - Дай ружье; Приготовь мешок, веревку, Да сними с гвоздя винтовку. Ну, за мною!.... Я ж ее!"
Пан и хлопец под забором Тихим крадутся дозором, Входят в сад - и сквозь ветвей, На скамейке у фонтана, В белом платье, видят, панна И мужчина перед ней.
Говорит он: "Всё пропало, Чем лишь только я, бывало, Наслаждался, что любил: Белой груди воздыханье, Нежной ручки пожиманье... Воевода всё купил.
Сколько лет тобой страдал я, Сколько лет тебя искал я! От меня ты отперлась. Не искал он, не страдал он; Серебром лишь побряцал он, И ему ты отдалась.
Я скакал во мраке ночи Милой панны видеть очи, Руку нежную пожать; Пожелать для новоселья Много лет ей и веселья, И потом навек бежать."
Панна плачет и тоскует, Он колени ей целует, А сквозь ветви те глядят, Ружья на земь опустили, По патрону откусили, Вбили шомполом заряд.
Подступили осторожно. "Пан мой, целить мне не можно," Бедный хлопец прошептал: "Ветер, что ли; плачут очи, Дрожь берет; в руках нет мочи, Порох в полку не попал."
- "Тише ты, гайдучье племя! Будешь плакать, дай мне время! Сыпь на полку.... Наводи.... Цель ей в лоб. Левее.... выше. С паном справлюсь сам. Потише; Прежде я; ты погоди".
Выстрел по саду раздался. Хлопец пана не дождался; Воевода закричал, Воевода пошатнулся..... Хлопец видно промахнулся: Прямо в лоб ему попал.
* * *
Когда б не смутное влеченье Чего-то жаждущей души, Я здесь остался б - наслажденье Вкушать в неведомой тиши: Забыл бы всех желаний трепет, Мечтою б целый мир назвал И всё бы слушал этот лепет, Всё б эти ножки целовал....
* * *
Колокольчики звенят, Барабанчики гремят,
А люди-то, люди
Ой люшеньки-люли!
А люди-то, люди На цыганочку глядят.
А цыганочка то пляшет, В барабанчики то бьет, То ширинкой алой машет, Заливается-поет: "Я плясунья, я певица, Ворожить я мастерица".
ОСЕНЬ.
(отрывок)
Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?
Державин.
I.
Октябрь уж наступил - уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей; Дохнул осенний хлад - дорога промерзает. Журча еще бежит за мельницу ручей, Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает В отъезжие поля с охотою своей, И страждут озими от бешеной забавы, И будит лай собак уснувшие дубравы.
II.
Теперь моя пора: я не люблю весны; Скучна мне оттепель; вонь, грязь - весной я болен; Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены. Суровою зимой я более доволен, Люблю ее снега; в присутствии луны Как легкий бег саней с подругой быстр и волен, Когда под соболем, согрета и свежа, Она вам руку жмет, пылая и дрожа!
III.
Как весело, обув железом острым ноги, Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек! А зимних праздников блестящие тревоги?... Но надо знать и честь; полгода снег да снег, Ведь это наконец и жителю берлоги, Медведю надоест. Нельзя же целый век Кататься нам в санях с Армидами младыми, Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
IV.
Ох, лето красное! любил бы я тебя, Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи. Ты, все душевные способности губя, Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи; Лишь как бы напоить, да освежить себя Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи, И, проводив ее блинами и вином, Поминки ей творим мороженым и льдом.
V.
Дни поздней осени бранят обыкновенно, Но мне она мила, читатель дорогой, Красою тихою, блистающей смиренно. Так нелюбимое дитя в семье родной К себе меня влечет. Сказать вам откровенно, Из годовых времен я рад лишь ей одной, В ней много доброго; любовник не тщеславный, Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
VI.
Как это объяснить? Мне нравится она, Как, вероятно, вам чахоточная дева Порою нравится. На смерть осуждена, Бедняжка клонится без ропота, без гнева. Улыбка на устах увянувших видна; Могильной пропасти она не слышит зева; Играет на лице еще багровый цвет. Она жива еще сегодня, завтра нет.
VII.
Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса, В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы.
VIII.
И с каждой осенью я расцветаю вновь; Здоровью моему полезен русской холод; К привычкам бытия вновь чувствую любовь: Чредой слетает сон, чредой находит голод; Легко и радостно играет в сердце кровь, Желания кипят - я снова счастлив, молод, Я снова жизни полн - таков мой организм (Извольте мне простить ненужный прозаизм).
IX.
Ведут ко мне коня; в раздолии открытом, Махая гривою, он всадника несет, И звонко под его блистающим копытом Звенит промерзлый дол, и трескается лед. Но гаснет краткий день, и в камельке забытом Огонь опять горит - то яркий свет лиет, То тлеет медленно - а я пред ним читаю, Иль думы долгие в душе моей питаю.
X.
И забываю мир - и в сладкой тишине Я сладко усыплен моим воображеньем, И пробуждается поэзия во мне: Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявленьем И тут ко мне идет незримый рой гостей, Знакомцы давние, плоды мечты моей.
XI.
И мысли в голове волнуются в отваге, И рифмы легкие навстречу им бегут, И пальцы просятся к перу, перо к бумаге, Минута - и стихи свободно потекут. Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге, Но чу! - матросы вдруг кидаются, ползут Вверх, вниз - и паруса надулись, ветра полны; Громада двинулась и рассекает волны.
XII.
Плывет. Куда ж нам плыть?.... ............................... ...............................
* * *
Не дай мне бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад. Не то, чтоб разумом моим Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня На воле, как бы резво я
Пустился в темный лес! Я пел бы в пламенном бреду, Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
И я б заслушивался волн, И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса; И силен, волен был бы я, Как вихорь, роющий поля,
Ломающий леса.
Да вот беда: сойди с ума, И страшен будешь как чума,
Как раз тебя запрут, Посадят на цепь дурака И сквозь решетку как зверка
Дразнить тебя придут.
А ночью слышать буду я Не голос яркий соловья,
Не шум глухой дубров А крик товарищей моих Да брань смотрителей ночных Да визг, да звон оков.