26 октября 1907
11
И я опять затих у ног —У ног давно и тайно милой,Заносит вьюга на порогПожар метели белокрылой…
Но имя тонкое твоеТвердить мне дивно, больно, сладко…И целовать твой шлейф украдкой,Когда метель поет, поет…
В хмельной и злой своей темницеЗаночевало, сердце, ты,И тихие твои ресницыСмежили снежные цветы.
Как будто, на средине бега,Я под метелью изнемог,И предо мной возник из снегаХолодный, неживой цветок…
И с тайной грустью, с грустью нежной,Как снег спадает с лепестка,Живое имя Девы СнежнойЕще слетает с языка…
8 ноября 1907
«Меня пытали в старой вере…»
Меня пытали в старой вере.В кровавый просвет колесаГляжу на вас. Что — взяли, звери?Что встали дыбом волоса?
Глаза уж не глядят — клокамиКровавой кожи я покрыт.Но за ослепшими глазамиНа вас иное поглядит.
27 октября 1907
ИНОК
Никто не скажет: я безумен.Поклон мой низок, лик мой строг.Не позовет меня игуменВ ночи на строгий свой порог.
Я грустным братьям — брат примерный,И рясу черную несу,Когда с утра походкой вернойСметаю с бледных трав росу.
И, подходя ко всем иконам,Как строгий и смиренный брат,Творю поклон я за поклономИ за обрядами обряд.
И кто поймет, и кто узнает,Что ты сказала мне: молчи…Что воск души блаженной таетНа яром пламени свечи…
Что никаких молитв не надо,Когда ты ходишь по рекеЗа монастырскою оградойВ своем монашеском платке.
Что вот — меня цветистым хмелемБезумно захлестнула ты,И потерял я счет неделямМоей преступной красоты.
6 ноября 1907
«Она пришла с заката…»
Она пришла с заката.Был плащ ее заколотЦветком нездешних стран.
Звала меня куда-тоВ бесцельный зимний холодИ в северный туман.
И был костер в полночи,И пламя языкамиЛизало небеса.
Сияли ярко очи,И черными змеямиРаспуталась коса.
И змеи окрутилиМой ум и дух высокийРаспяли на кресте.
И в вихре снежной пылиЯ верен черноокойЗмеиной красоте.
8 ноября 1907
КЛЕОПАТРА
Открыт паноптикум печальныйОдин, другой и третий год.Толпою пьяной и нахальнойСпешим… В гробу царица ждет.
Она лежит в гробу стеклянном,И не мертва и не жива,А люди шепчут неустанноО ней бесстыдные слова.
Она раскинулась лениво —Навек забыть, навек уснуть…Змея легко, неторопливоЕй жалит восковую грудь…
Я сам, позорный и продажный,С кругами синими у глаз,Пришел взглянуть на профиль важный,На воск, открытый напоказ…
Тебя рассматривает каждый,Но, если б гроб твой не был пуст,Я услыхал бы не однаждыНадменный вздох истлевших уст:
«Кадите мне. Цветы рассыпьте.Я в незапамятных векахБыла царицею в Египте.Теперь — я воск. Я тлен. Я прах».—
«Царица! Я пленен тобою!Я был в Египте лишь рабом,А ныне суждено судьбоюМне быть поэтом и царем!
Ты видишь ли теперь из гроба,Что Русь, как Рим, пьяна тобой?Что я и Цезарь — будем обаВ веках равны перед судьбой?»
Замолк. Смотрю. Она не слышит.Но грудь колышется едваИ за прозрачной тканью дышит…И слышу тихие слова:
«Тогда я исторгала грозы.Теперь исторгну жгучей всехУ пьяного поэта — слезы,У пьяной проститутки — смех».
16 декабря 1907
«Стучится тихо. Потом погромче…»
Стучится тихо. Потом погромче. Потом смеется.И смех всё ярче, желанней, звонче, И сердце бьется.
Я сам не знаю, О чем томится Мое жилье?
Не сам впускаю Такую птицу В окно свое!
И что мне снится В моей темнице, Когда поет Такая птица?
Прочь из темницы Куда зовет?
24 декабря 1907 (1915?)