Перевод В.Потаповой
ПОСЛАНИЕ ДЖОРДЖУ ФЕЛЬТОНУ МЭТЬЮ
Стих - это чудо вечное, живое,
Но братство через песню - чудо вдвое.
Я, милый Мэтью, вспомнить не сумею
Судьбы прекрасней, радостей полнее,
Чем те, что отмечают нас, когда мы
Трофей возводим музам нашей драмы
Усильем общим. Братья и поэты,
Мы этим единением согреты,
И любит сердце, чуя в упоенье
Возвышенность, величье, исцеленье.
Поэзии пространство шаг за шагом
Осваивать с тобой я счел бы благом,
И с радостью я пел бы, гимнам вторя,
Что раздаются в Сицилийском море
Среди гондол скользящих, легких, дальных
На склоне дня, в лучах его прощальных,
Но не смогу. "Лидийские картины"
Не для меня: гнетут заботы ныне,
И часто я гляжу со страхом в небо,
Боясь там утром не увидеть Феба,
Аврору не увидеть на рассвете,
Наяд, что в речке плещутся, как дети,
В лучах луны - паренье серафима,
Все то, что было нам с тобою зримо:
Росу, что ночью с мяты и с морошки
Смахнула фея шаловливой ножкой,
Летя домой с таинственного луга,
Где танцевали эльфы всей округи
И чинно завершали праздник яркий,
Пройдя под лунной триумфальной аркой.
Противна музе городская смута.
Будь я при ней хоть каждую минуту,
Она сбежит, она не даст мне рая
Среди противоречий и раздрая.
О девушке мечтаю с добрым взглядом.
Как хорошо мне было б с нею рядом
Там, где безлюдно, там, где романтично,
Где множество цветов и где обычно
Дубы стоят, что помнят, как преданья,
Старинные друидов волхвованья;
Где над рекой ракитник темнолистый
К воде спускает золотые кисти
И, к кассии склоняясь благовонной,
Вплетает в кисти белые бутоны;
Где в чаще леса звонкие кантаты
Выводят соловьи замысловато;
Где меж стволов - подпор ветвистой кровли
Постель я из фиалок приготовлю;
Где в звездочке душистой первоцвета
Пчела гудит и возится все лето.
Кто этой благодатью недоволен,
Тот и душой, и телом тяжко болен.
Ты это место укажи мне, Мэтью,
Коль что-нибудь имеешь на примете.
Там с девушкой, с тобой уединенно
Читали б мы друг другу Чаттертона.
(Четыре духа волею Шекспира
Ввели его в предел иного мира.)
Мы вспомнили б о тех с благоговеньем,
Кто жил, воюя с общим заблужденьем.
Ты, помянув бы Мильтона слепого,
В отчаянье пришел от зла людского
И ненависти к гению, чьи крылья
Людей хранят, как могут, от всесилья
Великих бедствий. Вспомнили бы дале
Мы тех, что в битве за свободу пали,
Альфреда, Телля. Мэтью, мы едва ли
Забыли бы, беседуя с тобою,
Уоллеса, народного героя.
На север глядя, погрузившись в думы,
О Вернее, Мэтью, пролили б слезу мы.
Без девушки и без тебя мне, ясно,
Дразнить скупую музу - труд напрасный,
Но для твоей, о Фельтон, славы громкой
Готова муза "свет пролить в потемки".
Ты был цветком, что рос под небосклоном,
Соседствуя с ключом незамутненным,
Откуда били песни; утром рано
Сюда пришла невинная Диана
И, с радостью приветствуя светило,
Ему тебя на память подарила,
Отняв тебя у почвы плодородной
И опустив тебя в ручей холодный.
О том, как стал ты золотою рыбкой,
По воле Феба, в этой влаге зыбкой,
Ты не сказал; ты сохранил в секрете,
Как лебедем предстал на белом свете
И как впервые в этом состоянье
Обрел ты человека очертанья,
Как в странствиях своих возвел в обычай
Ты смену воплощений и обличий,
Как был с наядой в отношеньях дружных
И пищу брал из рук ее жемчужных.
Перевод Е.Фельдмана
x x x
Ах, живи ты в век старинный,
Рассказал бы свиток длинный
О глазах твоих немало,
Как они, мой друг, бывало
Танцевали менуэты
В храме радости и света,
И воспел бы, как заслуги,
Летописец брови-дуги,
Каждую из коих лестно
С полосой сравнил небесной
Или же с пером вороны,
От случайного урона
Павшим на снежок пушистый;
Темный волос твой волнистый
Уподобил чемерице,
Той, что аркою клонится,
Где в обилье завиточков
Угнездилась тьма цветочков
(Долу столь же величаво
Клонятся другие травы.
В их изгибе есть приметы
Очертанья всей планеты);
Речи б уподобив меду,
Выявив твою породу
Через тонкие лодыжки,
Пояснил, - не понаслышке
Знаешь фей ты, ибо ловко
Охраняешь их, плутовка:
Даже фейному мальчонке
Не найти своей девчонки,
Разве только в час, когда ты,
Дев оберегая свято,
Доставляешь в день лучистый
Их к воде кристально чистой.
Появись ты в древней были,
Десять Муз мы б ныне чтили.
Рангом хочешь, может статься,
Выше Талии считаться?
Уважаю дух новаций:
Стань четвертою из Граций!
В чем же в рыцарскую пору
Ты могла б явиться взору?
Ах, по моему понятые,
В длинном, серебристом платье
Ты б на людях появлялась,
Где б надежно прикрывалась
Грудь кирасой золотою,
И не мог бы грудью тою
В страсти нежной, в страсти томной
Насладиться взор нескромный.
Локон твой под шлем могучий
Прятался б, как солнце - в тучи,
И волной беломолочной
Ниспадал султан бы, точно
Лилии с бесценной вазы.
Столь приятен был бы глазу
И скакун твой величавый,
Гордый рыцарскою славой
И блестящим одеяньем,
Сходным с северным сияньем.
По-мужски мечом владея,
Ты, убив волхва-злодея,
Ложь убила бы и с нею
Огнедышащего змея.
Впрочем, ты колдунья - тоже,
А своим вредить негоже,
Ни волшебникам, ни гадам,
Что убить способны взглядом.
Перевод Е.Фельдмана
К ***
Будь я красавцем, долетел бы стон
Сквозь ухо перламутровое эхом
До сердца твоего, назло помехам,
И был бы я за пыл вознагражден.
Но я не рыцарь доблестных времен,
И грудь мою не облекать доспехам,
Не пастушок блаженный, нежным смехом
Пастушке говорящий, что влюблен.
И все ж твержу: "Ты сладостна!", я брежу:
"Ты слаще сицилийских роз медовых
В хмельной росе, поящей допьяна!"
Я редкостной росой уста разнежу
И под луной нарву цветов пунцовых
Мне колдовскую силу даст луна.