Верочка
Ну?
Студент
Петр Нилыч любит, чтобы его слушали, когда он что-нибудь говорит. Он
сажает меня в шкап, а сам ходит и говорит, будто в комнате никого нет.
Верочка
Значит, пока мы были тут, вы тоже тут были?
Студент
Да.
Верочка
И все слышали?
Студент
Да.
Верочка закрывает лицо руками
Антон Антонович
Это форменное безобразие.
Укрыться негде, всюду соглядатаи.
Моя любовь, достигшая вершины,
не помещается в сердечные кувшины.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Я в парк от мира удаляюсь.
Среди травы один валяюсь
и там любви, как ангел, внемлю,
и, как кабан, кусаю землю.
Потом во мне взрывается река,
и я походкой старика
спешу в назначенное место,
где ждет меня моя невеста.
Моя походка стала каменной,
и руки сделались моложе.
А сердце прыгает, а взор стал пламенный.
Я весь дрожу.
О Боже! Боже!
Верочка
Ах, оставьте, в ваши годы
стыдно к девочкам ходить,
ваши речи, точно воды,
их не могут возбудить.
Вы беззубы, это плохо.
Плешь на четверть головы.
Вы - старик, и даже вздоха
удержать не в силах вы.
Студент
Я в этот дом хожу четыре года
и каждый день смотрю на Верочку из шкапа.
Я физик, изучил механику,
свободное скольжение тел
и притяжение масс.
А тут бывал я исключительно для Вас.
1933-1934гг.?
Хню
Хню из леса шла пешком.
Ногами месила болота и глины.
Хню питалась корешком
рога ворона малины.
Или Хню рвала побеги
Веселого хмеля, туземца рощ.
Боги ехали в телеге.
Ясно чувствовалась мощь
богов, наполненных соком лиан и столетних нев.
И мысль в черепе высоком лежала, вся окаменев.
Зубами щелкая во мху,
грудь выпятив на стяги,
варили странники уху,
летали голые летяги,
подвешиваясь иными моментами на сучках вниз головой.
Они мгновенно отдыхали, то поднимая страшный вой,
в котел со щами устремляясь,
хватая мясо в красную пасть.
То снегири летели в кучу печиков,
то медведь, сидя на дереве и
запустив когти в кору, чтобы не упасть,
рассуждал о правосудии кузнечиков.
То Бог в кустах нянчил бабочкину куколку,
два волка играли в стуколку
таков был вид ночного свидригала,
где Хню поспешно пробегала
и думала, считая пни сердечного биения.
Аскет в пустыне - властелин,
бомба в воздухе - владычица,
оба вместе - лучшее доказательство человеческого гения.
Пусть комета в землю тычется,
угрожая нарушить бег нашей материи.
И, если пена - подружка огня на черном кратере
выпустит мух с небесными каракульками на лапках,
мы гордо глядим на вулкан
и, в папках
земных дел
отмечаяя рукой астронома событие,
способное закидать дредноут лепестками вишни,
мы превратили мир в народное увеселение
и всюду увеличили плотность населения.
Еще недавно кверху носом летал Юпитер,
в 422 года раз празднуя свои именины,
пока шутливая комета не проскочила в виде миски
в хрустальном животе Глафиры.
Пропали быстро звездные диски,
Исчезли тонкие эфиры,
даже в пустынях арифметики не стало сил аскету пребывать в одиночестве.
Хню шла вперед и только отчасти
скользила кверху гибким станом.
Сел свет, рек звон, лесов шуршание
ежеминутно удалялись.
Хню пела. Чистые озера,
кой-где поблескивая, валялись.
То с шумом пролетал опасный овод,
то взвизгивал меж двух столбов гремучий провод,
сидя на белых изоляторах. То лампы
освещали каменные кочки
ногам приятные опоры
в пути воздушного болота,
то выли дерзкие моторы
в большие вечные ворота.
Иной раз беленький платочек садился на верхушку осины.
Хню хлопала в ладоши.
Яркие холмы бросали тонкие стрелы теней.
Хню прыгала через овраги,
и тени холмов превращали Хню в тигрицу.
Хню, рукавом смахнув слезинку.
бросала бабочек в плетеную корзинку.
Лежите, бабочки, и вы, пеструшки,
крестьянки воздуха над полевыми клумбами.
И вы, махатки и свистельки,
и вы, колдунки с бурыми бочками
и вы, лигреи, пружинками хоботков
сосите, милые, цветочные кашки.
И вы, подосиновые грибы
станьте красными ключами.
Я запру вами корзинку,
чтобы не потерять мое детство.
Хню к телеграфному столбу
Для отдыха прислонилась.
Потухли щеки Хню. Во лбу
окно стыдливое растворилось.
В траве бежала змейка,
высунув гибкое жало,
в ее глазах блестела чудная копейка.
Хню медленно дышала,
накопляя растраченные силы
и распуская мускулов тугие баночки.
Она под кофточкой ощупывала груди.
Она вообще была прелестной паночкой.
Ах, если б знали это люди!
Нам так приятно знать прошедшее.
Приятно верить в утвержденное.
Тысячи раз перечитывать книги, доступные логическим правилам.
Охаживать приятно темные углы наук.
Делать веселые наблюдения.
И на вопрос: есть ли Бог?- поднимаются тысячи рук,
склонные полагать, что Бог - это выдумка.
Мы рады, рады уничтожить
наук свободное полотно.
Мы считали врагом Галилея,
давшего новые ключи.
А ныне пять обэриутов,
еще раз повернувшие ключи в арифметиках веры,
должны скитаться меж домами
за нарушение обычных правил рассуждения о смыслах.
Смотри, чтоб уцелела шапка,
чтоб изо лба не выросло бы дерево,
тут мертвый лев сильней живой собаки,
и, право, должен я сказать, моя изба не посещается гостями.
Хню, отдохнув, взмахнула сильными костями
и двинулась вперед.
Вода послушно расступилась.
Мелькали рыбы. Холодело.
Хню, глядя в дырочку, молилась,
достигнув логики предела.
"Меня уж больше не тревожит
земля, ведущая беседу
о прекращении тепла,
шептала Хню своему соседу.
Меня уж больше не атакуют
пути жука-точильщика,
и гвозди больше не кукуют
в больных руках могильщика.
И если бы все пчелы, вылетев из чемодана,
в меня направили б свои тупые жала,
то и тогда, поверьте слову,
от страха вовсе б не дрожала."
- "Ты права, моя голубка,
отвечает путник ей,
но земель глухая трубка
полна звуков, ей-же-ей."
Хню ответила: "Я дурой
рождена сидеть в стогу,
полных дней клавиатуры
звуков слышать не могу.
И если бабочки способны слышать потрескивание искр
в кореньях репейника,
и если жуки несут в своих котомках ноты расточительных голосов,
и если водяные паучки знают имя-отчество
оброненного охотником пистолета,
то надо сознаться, что я просто глупая девчонка."
- "Вот это так,- сказал ей спутник,
всегда наивысшая чистота категорий
пребывает в полном неведении окружающего.
И это, признаться, мне страшно нравится."
23-27 апреля 1931 года
Рассказывают, что в комнате Хармса одно время висела картина П. И.
Соколова "Лесная девушка". Возможно, под впечатлением этой картины
Хармс и написал поэму "Хню".
Вода и Хню
Хню
Куда, куда
спешишь ты, вода?
Вода
Налево.
Там, за поворотом
стоит беседка.
В беседке барышня сидит.
Её волос чёрная сетка
окутала нежное тело.
На переносицу к ней ласточка прилетела.
Вот барышня встала и вышла в сад.
Идёт уже к воротам.
Хню
Где?
Вода
Там, за поворотом.