Там… там… в Москве…"
Ну, что же "там"?
Что до меня (без слов язвительных) —
Я б вас в Москву пустил, мадам,
И дал… три года "принудительных".
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПАРАД
(К четырехлетию)
Приидите вси нетруждающиеся,
Рабоче-крестьянской власти чуждающиеся,
Сегодня на площадь Красную,
В погодку этакую ясную,
Сухую да морозную,
Поглядеть на силу грозную,
На ее праздничный парад,
Которому будет рад,
Конечно, не всякий:
Перекрестится в страхе поп Акакий,
Купец Дерунов чертыхнется,
Кадет Лизунов поперхнется,
Спекулянт Аппетитов зажмурится,
Эсер Бандитов нахмурится,
Меньшевик, несмотря на все усилия,
Не вспомнит, какая у него фамилия,
И шмыгнет поскорее в сторонку —
За кадетом и эсером вдогонку…
"Прячься, прячься, покуда…"
А я, средь рабочего люда,
С открыто-веселой миной
Буду любоваться картиной,
Как герой за героем
Пройдут перед нами железным строем,
Боевым революционным парадом,
И, впиваясь ласковым взглядом
В каждого проходящего смельчака,
Я буду кричать: "Да здравствует _ве-че-ка_!"
ТРУД И ПОРЯДОК
В нашем государстве мы — партия порядка.
Этот порядок достался нам дорогой ценой. И мы
обязаны всеми средствами охранять его против
всех врагов — и внутренних и внешних, -
которые посягают ни него, разрушая то, что
добыто с такими усилиями рабочим классом
России.
Мы бурю подняли не бурелома ради.
Уничтожая гниль, гремели мы: — Вали!!
— Старью, глушившему молодняки, ни пяди,
Ни пяди отнятой у темных сил земли!
— Долой с родных полей, со всенародной пашни
Всю чужеядную, ползучую траву!!
И падали дворцы, и рушилися башни,
И царские гербы валялися во рву!
Но разрушали мы не разрушенья ради.
Сказавши прошлому: "Умри и не вреди!" —
С цепями ржавыми весь гнет оставив сзади,
Мы видели простор бескрайный впереди,
Простор — для творчества, простор — для жизни новой,
Простор — для мускулов, для чувства, для ума!
Мы знали: школою тяжелой и суровой
Добьемся мы, чтоб свет стал жизненной основой
Для тех, чей ум века окутывала тьма.
И потому-то так трясет их лихорадка,
Всех гадов, коим так мила назад оглядка,
Когда мы говорим: "Всему своя чреда.
Все — к пашням и станкам! Мы — партия труда
И партия порядка!"
БЫЛИ, ДА ПЕРЕВЕЛИСЬ
Мистеру Ллойд-Джорджу. Доверительно.
Так вы, мистер, настроены вполне примирительно?
Справлялись вы у мусью Бриана,
Какого он мнения насчет мусью Демьяна?
Решил признать нас окончательно?
Прямо замечательно!
Может, еще кто-нибудь
Хочет стать на этот путь?
С нашей стороны не будет отказу,
Только признавайте, пожалуйста, не все сразу.
А то едва наметились контуры первого признания.
Как мы уже имеем два знака препинания:
Прощупывают нам бока
Два кулака,
С запада и с востока.
Какого же нам ждать от признаний прока,
Раз каждое признание будут сопровождать два наскока?
Мистер, мы ведь люди не без понятия:
Если бы вы даже раскрыли нам свои объятия,
Мы бы очертя голову в них не ринулись, —
Сели бы рядом… и маленько отодвинулись…
И с величайшим к вам — гм! гм! — расположением
Следили бы за каждым вашим неосторожным движением,
Чтобы вы, не приведи бог, как-нибудь… случайно…
Мы верим вам, конечно, чр-р-резвычайно, —
Но если признание сопряжено с наскоками…
Можно хоть кого разжечь такими "намеками",
А мы… Подивитесь нашей деликатности:
Несмотря, что мы нынче сторонники "платности",
Мы наскоки оставляем без… полного возмещения
Это ли не тонкость обращения?!
Когда пойдут наши совместные заседания
Об условиях "признания", —
Не знаю, насколько сие вам будет любо, —
Вы нашу тонкость оцените сугубо,
Убедившись, что в Советской Руси
Перевелись караси,
Водившиеся на святой Руси ране,
Которые, дескать, _любили_, чтоб их жарили в сметане.