ПРЕДРЕШЕННОЕ
С тех пор как мир стоит, — не три, четыре года, —
Две силы борются: владыки и рабы, —
И он неотвратим, как приговор судьбы,
Час предрешенного исхода
Их титанической борьбы.
Чем ближе этот час, тем яростнее схватки
И тем опаснее наш каждый ложный шаг:
Пускай порой ликует враг:
"Рабы отброшены! Ряды их стали шатки!"
Мы, маневрируя и обходя рогатки,
Несем уверенно наш пролетарский стяг.
Отчаянье родит безумие героев,
Готовых жертвовать и делом и собой.
Но мы не прельщены отвагою слепой
И отступаем мы, чтоб, нашу мощь утроив,
С тем большим мужеством вступить в последний бой!
Сегодня, празднуя со всем рабочим миром
Наш праздник красный, трудовой,
Мы, может, встретимся не раз с церковным клиром
И будем видеть, как советскою Москвой
То там, то здесь пройдет молящаяся группка.
Да, это темноте народной, вековой
Есть тоже грустная уступка.
Но кто, какие господа
Дерзнут уверить нас с насмешкою холодной,
Что светом знания мы темноты народной
Не одолеем никогда?!
Да, может, вы не раз, герои-ветераны,
Отступите то здесь, то там перед врагом,
Уступите в одном, чтоб выиграть в другом,
Но близок час, когда, воспламенив все страны,
К твердыне вражьей вы приставите тараны,
Громя убийц, круша последний их оплот,
Свершая наш обет и боевые клятвы.
Все жарче солнца луч. И близко время жатвы.
Мы сделали посев. И мы получим плод.
БРАТСКОЕ ДЕЛО
С весны, все лето, ежедневно
По знойным небесам он плыл, сверкая гневно, —
Злой, огнедышащий дракон.
Ничто не помогло: ни свечи у икон,
Ни длиннорясые, колдующие маги,
Ни ходы крестные, ни богомольный вой:
Ожесточилася земля без доброй влаги,
Перекаленные пески сползли в овраги,
Поросшие сухой, колючею травой,
И нивы, вспаханные дважды,
Погибли жертвою неутоленной жажды.
Пришла великая народная беда.