* * *
У мужичка — чутье!
Смекает он, кому тут варится питье,
О чем ведется торг до срока.
БАНЯ
Жена у Прова Кузьмича
Не зла, да больно горяча, —
Где праздник, уж орет заране:
"Отмой-ка, пентюх, грязь ты в бане!"
"Иду — чего уж там? — иду!"
Кузьмич с женой всегда в ладу;
Не то чтоб был мужик покорный,
Да бабий норов знал он вздорный:
Перепечет в сердцах кулич,
А виноват, мол, Пров Кузьмич.
В предбаннике хвативши чару
— И не одну, поди! — винца,
Пров с полки кличет молодца:
"Поддай-ко-сь, милый, пару!"
Вконец разнежившись в пару,
Пров стонет: "Сем-ка, подбодрюся,
Водой холодной окачуся,
Силенок свежих наберу.
Всамделе, стал тетюхой слабой:
Сдаю изрядно перед бабой".
Что ж вышло, братцы, с мужиком?
С того ль, что был он под хмельком,
С того ль, что думал про хозяйку,
Бедняк, не ту схвативши шайку,
Весь окатился… кипятком!
* * *
Хотя ты мне ни кум, ни сват,
А все скажу я: бюрократ,
Не брезгуй, брат, моим уроком.
Бог весть, что будет впереди?
На новых выборах — гляди! —
Не обвариться б ненароком!
СВИНЬЯ
Кудахчут жалобно наседки,
Горланят петухи:
"Мы ль провинились чем? Иль виноваты предки?
Цыплята наши, детки,
За чьи вы терпите грехи?
Где, у кого, за что добиться нам прощенья?"
Шумит весь птичий двор,
Недалеко до возмущенья.
На сходе петухи выносят приговор:
"Товарищи, позор!
Не слыхано от века,
Чтоб верховодил кто чужой у нас в семье,
Чтоб над цыплятами опека
Была поручена… свинье!
Бороться должно нам!"
А силы нет бороться!
Так, чтоб на горшую беду не напороться,
В тот час, когда
Еще вконец надежда не изъята
Найти в свинье хоть капельку стыда,
С запросом слезным к ней шлют куры депутата.
"Высокородная, — так начал депутат. —
Скажи, кто в этом виноват,
Что наш курятник год от году
Все меньше радости имеет от приплоду?
В тревоге матери, отцы:
Тобою взятые для выучки птенцы
В твоих свинарниках хиреют, вянут, сохнут
И поголовно дохнут!
А ежели какой
Останется живой,
И тот не в радость нам: приносит он домой
Такие странные привычки и манеры,
Что стыдно говорить и приводить примеры!"
"Ах, боже, боже мой, —
Захныкала свинья. — И я же виновата!
Чем от меня, скажи, обижены цыплята?
Жалела я для них помой?
Иль обделяла их навозом?
Иль не купала их в грязи я в летний зной?
На свежем воздухе зимой
Не закаляла их морозом?
Я развивала в них и выдержку и прыть,
Уча не как-нибудь — тому, сему, иному,
Но всем премудростям (хороших дел не скрыть!):
И желуди сбирать, и клювом землю рыть,
И даже — хрюкать по-свиному.
Цыплята дохнут?.. Так. Ну, что ж? Пускай порой
Из тысячи цыпляток
В живых останется десяток.
Зато взгляните-ка на их парадный строй:
Что ни цыпленок, то герой!
Ей-ей, свинье другой
Таких не видеть поросяток!"
* * *
Читатель, запиши:
Свинье хоть кол на голове теши!
В том, что для нас пример бесчинства,
В том часто для свиньи задача материнства.
Друзья, греха не утаю,
Сам выше всех свиней я ставлю ту свинью,
В которой больше свинства,
А что касается цыплят, —
Свинья творит, что ей велят,
И нет особых вин на этой генеральше.
Советую искать виновников подальше.
ГАСТРОЛЕР
Провинция каналье шустрой — клад.
Какой-то правый депутат
В губернский городок приехал на гастроли —
Не для погрома, нет, совсем в особой роли:
Читать предвыборный доклад.
Весь город потонул в афишах:
Афиши на столбах, заборах, фонарях,
Афиши на ларях,
На будках, на домах и чуть ли не на крышах.
Цветами, флагами украшен был вокзал,
И для доклада лучший зал
Отведен был задаром.
Доволен будет пусть амбаром
Какой-нибудь эс-дек
Иль страшный черноблузник,
Но не солидный человек,
Не депутат-союзник.
Народу полон зал набилось на доклад.
Союзник рад.
С лоснящеюся рожей,
Пред губернаторской осклабившися ложей,
Он начал говорить
И с первых слов понес такую ахинею,
Что, только вспомнивши о ней, уж я краснею,
Не то чтоб слово повторить.
Казалось, лиходей оглоблей всех ударил.
Люд ошарашенный стал сразу глух и нем, —
А кто-то между тем
Рукою жадною в его карманах шарил!