МОЛОКО
Передача врачебной помощи в руки самих рабочих.
В фабричную больницу, сам не свой,
Малец Лука примчал из красоварни.
"Где фершал?.. Хромбиком перетравились парни!"
"Ну, ладно там, не вой! —
Прикрикнул фельдшер строго. —
Беда невелика,
Снеси вот молока
Немного".
Бежит Лука назад. Но — не узнать мальца:
Согнулся, почернел, весь — будто спал с лица.
"Да что с тобой?! — к нему рабочие с тревогой. —
Аль тоже с хромбику?"
"Ой, — стонет наш Лука, —
Не с хромбику… а с молока:
Хлебнул дорогой!
* * *
Добро тому, кто незнаком
С хозяйским молоком.
ДРУЗЬЯМ
Восходит день… И как там дальше?
Не мастер я по части од.
Не выношу нарядной фальши,
Хотя бис маркою свобод.
У одописцев — ну их к богу —
Рассудок с сердцем не в ладу.
Авось без вымыслов дорогу
Я к сердцу вашему найду.
И вряд ли кто меня осудит
И горький мне пошлет упрек.
Не говорю я — "дня не будет",
Но говорю, что "день далек".
Утешен сказкою обманной
Тот, кто свободу жадно "ждет":
Она — увы! — небесной манной
Сама собой не упадет.
Все, кто в тоске о сроке скором
Готов проклятья слать судьбе,
Все обратитеся с укором
К самим себе, к самим себе.
Вы, вы творцы свободной доли,
"Судьбу" куете вы одни.
От ваших сил и вашей воли
Зависят сроки все и дни.
От вас зависит: пить отраву
Иль гнать трусливую ораву
Тех, кто лукаво вам твердит:
"Порыв несдержанный вредит,
А — полегоньку, понемножку,
Мы, глядь, и выйдем на дорожку".
Да, говорю я, день далек.
Но пусть не робкий уголек,
Пусть ваше слово будет — пламя
Огня, горящего в груди,
Пусть, развернувшись, ваше знамя
Зареет гордо впереди,
Пусть гневом вспыхнут ваши очи
И с лиц сойдет унынья тень,
Тогда скажу я, — нет уж ночи,
Восходит день!
ВОЛК-ПРАВИТЕЛЬ
Сказка
Для сказки пользы нет в нелепом привираньи.
* * *
Баран, — пусть родом он хоть из заморских стран, —
Но ежли он — баран,
Так и мозги его — бараньи.
Однакоже беда научит хоть кого:
Барана одного
За что-то невзлюбил пастух — за что, не знаю.
Терпел баран, терпел и, наконец… того:
"Нет, баста! — говорит. — Довольно!.. Удираю!"
Болтался долго в стаде с краю
И, часик улуча, когда пастух уснул,
Улепетнул.
Гулял весь день баран по полю,
Наелся и напился вволю.
Под вечер с радости ну прыгать, ну блеять:
"Вот, мол, житье! Чего уж чище!
Ур-ра!" Ан в этот миг-то, глядь,
Прет прямо на него огромнейший волчище,
Ворча уж издали: "А-га".
Увидя страшного врага,
Баран застыл на месте.
"Танцуешь? — волк ему. — Ну, потанцуем вместе".
"Ва… Ваша честь… Ва… Ва… —
Бараша языком ворочает едва, —
Танцую-с… Малость угостился…
(Вот говорите ж вы: "баранья голова".
В беде меж тем баран на хитрости пустился.)
Ах… стойте, Ваша честь… Я Вас… не отпущу!"
"Что?!"
"Боже, как я рад такой счастливой встрече".
"Как?!"
"Думал, что искать придется Вас далече".
"Искать!!"
"Так точно-с. Я… с утра все Вас ищу!"
"Тьфу, чтоб тебя! Да ты… Да говори ты толком,
В чем дело? Напрямки!"
"Я… Стало быть… Наказ мне дали мужики:
Сходи-ка в поле, мол, за господином волком,
Скажи, что перестал к нам ездить становой,
Что на деревне-де пошел сплошной разбой,
Что, приучась ходить по струночке сызмальства,
Мы жить не можем без начальства,
Что нынче-де у нас не жизнь, а сущий ад,
Разруха и разлад,
Тревога в ежечасье.
Скажи, что если волк изволит дать согласье
Принять над нами власть,
Так мы-де все ему готовы в ноги пасть,
Что будет, мол, у нас он жить на всем готовом,
По горло сыт и пьян, в довольстве день и ночь, —
Ну, словом…"
"Что ж, — перебил тут волк, — пожалуй, я не прочь.
Идем".
Пошли. Баран бежит вперед вприпрыжку,
А волк, стараясь скрыть голодную отрыжку,
Трусит рысцою вслед.
"В ночную пору нам являться б и не след", —
Хитрит баран.
"Так что ж? Приляжем". Полежали.
В деревню прибежали
Как раз в обед.
Собаки первыми накинулись на волка.
За ними — весь народ. "Ай, волк!"
"Держи, Миколка!"
"Беги наперерез!" — "Колом его, сосед!"
"Бей по башке!" — "Хватай на вилы!"
Последние напрягши силы,
Волк, весь израненный, кривой,
Из бойни вырвался едва-едва живой.
Добравшись кое-как до лесу,
Он горько взвыл:
"Ну, и народ!
Ай мужики же, ну вас к бесу!
Ведь это что ж? Разбойный сброд!
И впрямь, начальства нет: весь люд перебесился.
Черт с вами!.. Ох-ох-ох! Беда, как ломит грудь!
Да будь вы прокляты, чтоб я когда-нибудь
Деревней править согласился!!"
КЛАД
Сказка
Жил да был мужик Ермил,
Всю семью один кормил.
Мужичонка был путящий:
Честный, трезвый, работящий;
Летом — хлебец сеял, жал,
А зимой — извоз держал.
Бедовал и надрывался,
Но кой-как перебивался.
Только вдруг на мужика
— Подставляй, бедняк, бока! —
Прет несчастье за несчастьем:
То сгубило хлеб ненастьем,
То жену сразила хворь,
То до птиц добрался хорь,
То конек припал на негу…
То да се, да понемногу —
Дворик пуст и пуст сарай,
Хоть ложись да помирай!
Не узнать совсем Ермила —
Злая дума истомила.
Холод-голод у ворот,
Ни гроша на оборот.
То вздохнет мужик, то охнет,
День за днем приметно сохнет.
"Все, — кряхтит, — пошло б на лад,
Ежли мне б напасть на клад".
Спит бедняк и кладом бредит:
То с лопатой в поле едет,
То буравит огород.
Взбудоражил весь народ,
Перессорил всех соседок.
Сам плюется напоследок
И бранит весь белый свет.
Кладу нет!
"Клад не всякому дается:
С заговором клад кладется.
Вишь, — Ермил башкой тряхнул, —
Что ж я раньше не смекнул?"
Мчит он к знахарке Арине.
Баба дрыхнет на перине,
Опивается бурдой:
"Что, Ермил? С какой бедой!"
"Так и так, — Ермил старухе, —
Как хозяйство все в разрухе…
Что почать? Куда идти?..
Помоги мне клад найти.
Чтоб узнать к нему дорогу,
Нужен черт мне на подмогу.
Хоть последний самый сорт,
Лишь бы черт!
Вот в награду… поросенок…"
"Ладно… Есть как раз бесенок,
Только мал еще да глуп,
Ты бы дал ему тулуп
Да еды принес поболе,
Пусть бы он в тепле и в холе
И подрос и поумнел.
Клад, не бойся, будет цел".
У Ермила дух спирает,
Сердце сладко замирает,
В голове и стук и шум.
Потеряв последний ум,
Бабий брех приняв на веру,
Он ей тащит хлеба меру.
Потерпев денечков пять,
К бабе мчит мужик опять:
"Как здоровьице бесенка?"
"Съел и хлеб и поросенка.
Ты б еще принес муки".
А меж тем бегут деньки.
Пролетели две недели.
"Что ж бесенок, в самом деле,
Слышь, бабуся, отпусти…"
"Дай мальцу-то подрасти…"
"Хоть взглянуть".
"Не сглазь заране,
Твой бесенок вон… в чулане, —
Рад кормежке и теплу,
Под тулупом спит в углу".