XI
Штюрмер Думу полонил,
Штюрмер Думу опьянил
Нежно-сладкими словами:
"Мы да вы! Да мы-ста с вами!"
Врал, оскаливши зубок,
Что лиса на колобок.
"Колобок"[4]
Помнил колобок иную пору,
Когда шли дела его в гору,
Когда был он буйным да веселым,
Когда по городам и селам
Только про колобок и было разговору:
Уж и такой-то он и такой,
Что не взять его голой рукой,
Не погнать на чужих вожжах:
Не на таких колобок заквашен дрожжах,
Не на таком, дескать, заквашен тесте!
Да не удержался колобок на прежнем месте —
Сорвался вниз, покатился,
Невесть где очутился:
В луже — не в луже,
Может, где и похуже.
А колобку и такое место любо!
"Авось тут никто не пихнет меня грубо,
Укреплюсь в этом месте я прочно!"
Ан глядь, как нарочно,
Валит на колобок персона
Деликатного фасона:
"Здравствуй, — говорит, — колобок!
Здравствуй, голубок!
Да какой же ты хорошенькой!
Да какой же ты пригоженькой!
Пригожей тебя и на свете нет!"
Колобок на то персоне в ответ:
"Я по селам скребен,
По городам метен,
На циркулярах мешан
Да на разъяснениях пряжен,
А в Питере стужен.
Я от Столыпина ушел,
Я от Коковцева ушел,
Я от Горемыкина ушел
Без особого членовредительства,
А от вашего высокопревосходительства
Уйду цел и подавно!"
"И до чего ж поешь ты, колобок, славно! —
Сказало его высокопревосходительство. —
Возьму я тебя под свое покровительство!
Лежи только тихо да чинно.
Не кипятись беспричинно,
Не путайся зря под ногами.
С чего нам тогда быть врагами?"
Пришел колобок в восхищенье:
"Вот это, — говорит, — Обращенье!
Такую речь приятно и слушать:
Не то чтоб сразу — схватить и скушать.
Вот это — другой режим.
Мы… полежим!
Рады стараться, ваше высокопревосходительств
Как вы есть настоящее правительство!.."
И лежал колобок в саду Таврическом[5],
Весь блестел при свете электрическом:
Чистенький, беленький — под снежной порошей?
Только дух от него был не больно хороший!
XII
Старый год, такой-сякой,
Отбыл в вечность на покой,
И ему, седому хрену,
Новый год пришел на смену.
— Год шестнадцатый идет,
Мир с собой ужо ведет! —
Но весна прошла и лето —
Мира нет, заспался где-то,
То ли чахнет взаперти.
Тут мозгами поверти!
На Руси пошла работа:
Гнали всех в четыре пота,
Все станки пустили в ход.
Надрывается народ,
Точит пушки да снаряды.
Богачи берут подряды
И довольны тем вполне,
Что конца все нет войне!
XIII
Хорошо стоять в резерве
Не на пакостном консерве,
А на каше да на щах
И иных таких вещах, —
Смывши с вошью всю чесотку,
Заглядеться на красотку,
А при случае… тово…
Ну, да мало ли чево!
Не для всякого, конечно.
Вот наш Ваня: хмурен вечно,
Ничему, видать, не рад,
Отвечает невпопад,
Из него не выжать слова,
Больше держится Козлова,
Все шушукается с ним.
Да мудрен, сказать, и Клим.
Переписку с кем-то водит,
Как-то все к нему доходит,
Через руки, что ль, бог весть,
Все следы сумел заместь.
Сам замазал рот замазкой,
Скажет слово, так с опаской:
"На чужой, — ворчит, — роток
Не накинешь-де платок:
Разболтает всякой чуши,
У начальства ж тоже уши.
Так ли можно угодить!
За примером не ходить".
А примеров было много,
Слежка, впрямь, велася строго,
Хоть не редкий следопыт
Оставался без копыт.
От солдат такие гады
Не могли уж ждать пощады!
Кто просыпался — пропал:
На тот свет в один запал!
XIV
Бабка старая ворчлива.
Осень поздняя дождлива.
От утра и до утра
Хлещет, словно из ведра.
Черт ли рад такой погоде,
Да особенно в походе!
Ванин взвод ночной порой
Занимал окоп сырой.
Враг палил без промежутка.
Ночь прошла довольно жутко, —
Лишь от сердца отлегло,
Как немного рассвело.
"Ой, ребята, чья работа?"
"Где?" — "Листы подкинул кто-то!"
Порази нули все рты:
"Впрямь, подметные листы!"
"Ловко как!" — "Чего уж чище!"
"Прячь скорей за голенище!"
"Слышь, про что там?" — "Про царей".
"Хоть бы смена поскорей!"
XV
Вечер выдался хороший.
Поле выстлало порошей,
И под первым холодком
Затянуло грязь ледком.
Друг за дружкою, с оглядкой,
Целый взвод, никак, украдкой
Пробрался в пустой сарай.
"Фролка, черт, не напирай!"
"Экий, братцы, нам подарок!"
"У кого-то был огарок!"
"На вот, целая свеча".
"Ну, Козлов, руби сплеча!"
Клим, склонившись над листовкой
Тихо, внятно, с расстановкой
Стал читать о том, каков
Смысл войны для мужиков,
Льющих кровь свою в угоду
Тем, кто злейший враг народу;
Что "командующий класс" —
Все помещики у нас
И что царь наш православный
Есть помещик самый главный,
Потому немудрено,
Что он с ними заодно:
За порубку аль потраву
Шлет войска чинить расправу;
Кто там что ни говори,
Все помещики — цари,
Кто — поменьше, кто — поболе.
Сельский люд в их полной воле.
Размешав муку водой,
Приправляет лебедой,
Терпит голод, холод, муки,
Для господ мозолит руки,
Век работает на них,
На грабителей своих,
Жнет их хлеб и возит клади;
Барышей их подлых ради —
В стуже, в сырости, в огне —
Погибает на войне!..
XVI
Полковому командиру —
Вызов срочный в штаб-квартиру.
В это утро полковой
Был с похмельной головой.
"Эх, ты, — муслил он бумагу, —
Не влететь бы в передрягу!"
И влетел. Чуть сунул нос,
Как нарвался на разнос
И обруган был площадно.
"Покараю всех нещадно,
Как доселе не карал! —
Выл свирепо генерал. —
Полюбуйтесь: мертвый ахнет!
Чем такая штука пахнет?
Что сулит она для нас?"
"Про… кла… мация!" — "Она-с!
И заплачем и запляшем!"
"В чьем полку?" — "Представьте… в вашем!"
"Виноват!.. Какой позор!"
"За солдатом плох надзор!
В первый раз вам и в последний,
Чтоб солдат от гнусных бредней
Вы изволили беречь!
А чтоб их предостеречь,
То-бишь, зло чтоб вырвать с корнем,
Грамотеев пару вздернем!"