И тогда… но мне мешает что-то,
Плачу я и не могу молчать.
Нет, ты вскрикнешь, нежная Шарлотта,
Разломив сургучную печать.
Будешь биться и рыдать, но поздно.
Крепко сжат остывший пистолет.
— Что за вздор! Да Вы в меня серьезно
Влюблены, мой дорогой поэт?
46. НАВЗИКАЯ
Юную стройновысокую пальму
я видел однажды…
«Далеко разрушенная Троя,
Сорван парус, сломана ладья.
Из когда-то славного героя
Стал скитальцем бесприютным я.
Ни звезды, ни путеводных знаков…
Нереида, дай мне счастье сна», —
И на отмель острова феаков
Одиссея вынесла волна.
Он очнулся. День идет к закату,
Город скрыт за рощею олив.
Бедный парус натянул заплату,
Розовый морщинится залив.
Тополя бормочут, засыпая,
И сидит на стынущем песке
Тонкая царевна Навзикая
С позабытой ракушкой в руке.
«О, царевна! Узких щек багрянец —
Как шиповник родины моей,
Сядь ко мне. Я только чужестранец,
Потерявший дом свой, Одиссей.
Грудь и плечи, тонкие такие,
Та же страстная судьба моя,
Погляди же, девушка, впервые
В ту страну, откуда родом я.
Там на виноградники Итаки
Смотрит беспокойная луна.
Белый дом мой обступили маки,
На пороге ждет меня жена.
Но, как встарь, неумолимы боги,
Долго мне скитаться суждено.
Отчего ж сейчас — на полдороге —
Сердцу стало дивно и темно?
Я хотел бы в маленькие руки
Положить его — и не могу.
Ты, как пальма, снилась мне в разлуке,
Пальма на высоком берегу.
Не смотри мучительно и гневно,
Этот миг я выпил до конца.
Я смолкаю. Проводи, царевна,
Чужестранца в мирный дом отца».
47. «Много ль сердцу надо?..»
Много ль сердцу надо?
Горы и кусты,
Да тропинка к морю,
Где стояла ты!
Та тропа была мне
Всех других милей.
Осыпались камни
Под ногой твоей.
Пробегали тени,
Плыли облака,
Шла волна — вся в пене —
К нам издалека.
И казалось море
Черным псом у ног,
Что ложится мордой
На ночной песок…
48. «Жизнь моя — мучительное право…»
Жизнь моя — мучительное право
В каждом слове закалять металл.
Слава? Да, но что такое слава?
Никогда я славы не искал.
Верный сын тревоги и удачи,
Непутевый пасынок земли,
Словно солнце, тратил я без сдачи
Самые веселые рубли.
Ты скупа. Люблю тебя такую.
Видишь, в вечереющем саду
Жизнь свою, как девушку слепую,
По камням я за руку веду.
Тем, кто верит в счастье и приметы,
Оставляю лиру в горький час,
Чтобы снова на земле поэты
Лучше всех обманывали нас.
49. «Придет мой час — молчать землею…»
Придет мой час — молчать землею,
Цвести, как яблоня цветет,
И наливать янтарный плод…
Я лучшей участи не стою.
Я был прохожим, был костром,
Нет, не костром — лишь тенью дыма,
И жизнь моя неповторима,
И весь я в голосе моем.
50. «Проходят и волны, и миги…»
Проходят и волны, и миги
Земного закатного дня…
Как грустно мне думать, что книги
Останутся после меня!
По строчкам скользя равнодушно,
Когда бы понять вы могли,
Что было мне горько, и душно,
И радостно в рощах земли.
Но женщина, с легкой улыбкой
На выцветший глядя портрет,
Простой назовет меня скрипкой
В симфонии праздничных лет
И скажет: «Босою девчонкой,
За синим скользя мотыльком,
Я песней вбежала бы звонкой
В его вечереющий дом!»