Степь да степь. Сияющая синь.
И сухая бабочка порхает.
Дымчатую чуткую полынь
Тронешь и она благоухает.
Тишина стоит из века в век,
Синяя, громовая, густая.
Тут прошел недавно человек,
И как будто в воздухе растаял.
Но слегка примятая полынь
От его следов благоухает.
А кругом сияющая синь,
И живая бабочка порхает.
СУХОЕ ЗЛО
Копошится звездный муравейник.
Все дороги отягчают дух.
Зло и сухо думает репейник
Обо всем, что движется вокруг.
Цепким зраком он следит за нами,
Хоть о нас не знает ничего.
Все-таки держи повыше знамя,
А не то он вцепится в него.
ЦУНАМИ
Где-нибудь у черта на Курилах
Вам такое чайки накричат,
Что, бывало, дух стоит на вилах
И сквозь шапку волосы торчат.
На Курилах стук и грюк в поселке,
Думками богат рыбацкий стан.
У него вулкан сидит на холке,
А в бахилах плещет океан.
Зеленеют травы-скалолазы,
А вверху курится синева:
Это сопка выдыхает газы,
На глазок заметные едва.
В чистом поле много дикой воли,
В синем небе много воронья,
А в поселке - перекатной голи,
Пьяного крикливого рванья.
Говорят, что из пустой бутыли
Кто-то ночью голос подавал
И собаки ухали и выли,
А потом, как черт их оборвал.
Вышел дед с рыскучими сынами
И, нигде собак не углядев,
Прохрипел: - На нас идет цунами,
Тихий океан и Божий гнев!
Потянулись пьяницы на сопку
С облаками в драных рукавах.
Этот на карачках треплет тропку,
Тот ползет на собственных бровях.
Дед по доброй воле негодует.
Вы куда? - и за штанину хвать.
- Мы тикаем в недра. Там не дует.
А на газы нам давно чихать!
Доползли и в кратер заглянули,
Там собак полно, как в небе звезд.
Тут такие громы громыхнули -
Все дыбы упали на авось.
Выдуло из кратера все газы
И в живой клубок перетрясло
Человечьи и собачьи гласы,
А потом затихло. Пронесло!
Расцепились люди и собаки,
И сошли сквозь мертвый бурелом.
Там, где был поселок, свищут раки.
Пустота - хоть покати шаром!
Не о тех ли, кого нет на свете,
Плачут чайки и шумит прибой?..
Нюх природный спас собак от смерти,
А пропащих пьяниц - Дух Святой.
ПОЛОТЕНЦЕ
Мы в любви сошлись не по закону,
Выбрав ночь и угол потемней.
Ты в углу заметила икону
И смутилась: Не могу при ней!
На иконе Божья Мать с младенцем.
Я сказал, не поднимая глаз:
Занавесь икону полотенцем,
Хоть она и смотрит не про нас.
Полотенцем плотным закрывала
Матушку с прощением в глазах.
Жар брала и жаром отдавала,
И проснулась в утренних слезах.
За окном, как чистый сон младенца,
Плакали и пели соловьи...
Ты сняла с иконы полотенце,
Чтобы слезы вытереть свои.
НА НЕБЕ ЗАРНИЦА МИГАЛА
На небе зарница мигала.
В окне то ли день, то ли ночь.
Ты вспомни, как ты выбегала
Девчонкой на улицу в дождь.
- Я помню, как я выбегала
Девчонкой на улицу в дождь.
Труба заливная гремела,
Вода дождевая текла,
Трава молодая шумела,
А ты все заснуть не могла.
- Трава молодая шумела,
А я все заснуть не могла.
Шли годы на солнце вслепую,
Шел дождь наяву и во сне,
Он вылепил грудь молодую,
Когда ты бежала ко мне.
- Он вылепил грудь молодую,
Когда я бежала к тебе.
Бежала, пока не устала.
А буря стремглав пронеслась.
Трава полегла и не встала,
Как это бывало не раз.
- Трава полегла и не встала,
Как это случилось у нас.