Вот лист, а вот перо, а дальше ветер,
А дальше серый пепел и зола.
Я за словами даже не заметил
Как жизнь прошла... И надо же! Прошла!
А ведь она сияла семицветно,
Девицы-птицы пили молоко.
И не одну любил я беззаветно,
Хотя и на лету, но глубоко.
Не дымчатые розы увяданья,
Не скатерти, залитые вином, -
Я оставлял им свет воспоминанья,
И до сих пор они сияют в нем.
Однажды на лету земного шара
3аснул, очнулся - около жена.
Сказали мне: - Она тебе не пара.
Какая пара, если жизнь одна!
Я уходил не раз. Она визжала:
- Мы все такие. Лучше не найдешь!
И эта гибель мне детей рожала!
Но что их ждет, когда повсюду ложь?!
Дух на излете, а в душе смущенье,
И в ноздри бьет стыда сернистый пар.
От женщины осталось отвращенье -
Вот Божья кара или Божий дар!
1997 г.
Мать честная! Наша хата с краю,
Дальше пропасть - голубая падь.
Наша правда - ничего не знаю!
Выйдешь - а народа не видать.
Люди есть, да только эти люди
Потеряли Божий страх и стыд.
Где народ?.. Мать бьёт в пустые груди:
- Я не знаю!.. - правду говорит.
- А народ рожала я на диво,
А родной, не знамши ничего,
Встал на диво да махнул с обрыва -
Только я и видела его...
Поезд мчался на бешеной скорости,
А навстречу шёл поезд другой
На такой же, неистовой скорости,
И сидел в нём не я, а другой.
Затряслась, пыльной бурей окутана,
И моя, и его череда.
- Ты откудова?
- Из ниоткудова!
- А куда?
- Неизвестно куда!
Разорвать бы рубаху до пояса,
Закричать бы ему:
- Человек!
Дай мне руку из встречного поезда,
Чтобы нам не расстаться навек!
Просвистела прерывисто-длинная
Меж земных и небесных крутизн
И моя непутёвая линия,
И его неизвестная жизнь.
Может быть, пред очами Всевышнего
Наша встреча ещё впереди.
А в убогой ладони у нищего
Не расходятся наши пути.
Рождённый Богом на земле,
Я проходил по бездорожью,
И светляка в вечерней мгле
Я принимал за искру Божью.
А кто-то принимал мой дар
Божественного умолчанья
За молнии плывущий шар
В среде земного обыванья.
И громко тот и этот свет
Перекликались петухами:
"Он даже поступью поэт,
Хотя не говорит стихами!"
Когда у бездны на краю
Возьму я голыми руками
Змею молчанья ? смерть мою,
Она заговорит стихами.
КАЗАЧИЙ ПЛАЧ О ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
Мои волосы Богом сосчитаны,
Мои годы кукушка сочла,
Моя слава легла под копытами,
Мою голову сабля снесла.
Только вспомнил, как матушка молвила
На прощанье: "Себя береги!"
Во всё небо ударила молния,
До сих пор я не вижу ни зги.
Оставляя кровавую полосу,
Покатилась моя голова.
За траву зацепилися волосы ?
Обезумела в поле трава.
В небе ходят огнистые полосы,
И катается в поле трава.
Бог считает последние волосы,
Потому что всему Голова.
Вулкан моей чернильницы уснул.
Ему пустое снится. А бывало,
Какую жизнь, какой огонь и гул
Моё перо оттуда изымало!
На склоне лет ? а это склон святой! ?
Моё перо себя не понимает,
Когда со дна чернильницы пустой
То муху, а то ведьму изымает.
Жизнь потеряла свой былой размах.
Как в толще сна ? ни духу и ни слуху.
Однажды в магаданских закромах
Я в странном янтаре увидел муху.
Через пятнадцать миллионов лет
Я как поэт послал ей свой привет.
Пятнадцать миллионов лет прошло,
Как эта муха в воздухе летала,
Пока её в смолу не занесло,
Пока смолу волна не обкатала.
Я видел муху моего ума,
Как некий знак в тумане созерцанья,
Как точку, что меняет суть письма,
А может, и Священного Писанья.
И долго озирался я потом,
И всюду открывалась мне дорога,
Ведущая в обетованный Дом,
Где вещи мира источают Бога.
Бог как смола. Ты крепко влип, поэт,
В глубокий сон, что временем зовётся...
Через пятнадцать миллионов лет
Ударит гром ? и твой вулкан проснётся.
* Глянул на родину через забор*
Глянул на родину через забор,
И повалился забор.
Милая, помнить об этом не надо ?
Память ведь тоже преграда.