Я слышу,
ветры говорят
нам о начале бурь.
И троны в щепки полетят
от наших метких пуль.
Былых эпох ненужный хлам
горит, как мошкара.
А пламя выше к небесам
восходит от костра.
Не верю смерти.
Всё светлей
чарующая высь.
Здесь точка жизни. А за ней
неугасима жизнь!
Склонив знамена в горький час,
молчим у гроба мы,
еще теснее становясь
вдоль траурной каймы.
Ты —
Революции солдат,
не гаснет жизнь твоя.
Сердца стучат,
сердца стучат,
Звучит не марсия!
Перевод Р. Фархади
УЗБЕК-НАМЕ
(Пролог)
Твое подножье — громады гор,
замыслы гениев давних лет.
Чтобы в образ мне твой вместить простор,
красок у нас на палитре нет.
Как смысл глубочайший борьбы твоей
в скупых стихах уложу?
От земли к зениту, от солнца к земле —
твой путь…
Как о нем расскажу?
Быть может,
усилья Истории всей
мощи равны твоей.
Рулевой великого корабля,
громадного, как земля…
Партия Ленина,
чтобы тебе
достойную славу воздать,
я древний узел
былых наших бед
в поэме хочу развязать.
О том, что предками
пройдено,
что пережито давно.
О том, что как будто ушло
навсегда,
но не ушло от суда,
ибо, свободу и жизнь возлюбя,
мы познали самих себя.
Прекрасна моя родная земля,
плоды дарящая нам.
В арыках, желтая, словно мед,
течет вода по садам.
* * *
Как по весне над садами
наши гремят соловьи!
Прыгают — с камня на камень —
звонкие наши ручьи.
Если упорно трудиться,
вставши в предутренней мгле,
что ни посеешь — родится
на благодатной земле.
Скажешь: «Эдем расцветает —
плата за наши труды…»
Что же душа вспоминает
прошлое, бурю беды?
* * *
В берег бьет пунцовой гривой
сырдарьинская вода.
«Если девушка красива,
помни: ждет ее беда».
Так вот жертвой хищных
стала красота земли моей.
Рать за ратью наступала
всё жаднее и лютей.
Что цвело, что было юно,
всё растоптано, в крови,
от Сейхуна до Джейхуна
и долин Кашкадарьи.
Древний пращур насмерть бьется,
изнемог от тяжких ран.
И струей багряной льется
непокорный Зеравшан.
Что ты видишь в темных безднах
давних, смолкнувших веков?
Кости, ржу мечей железных,
гниль, обломки черепов.
Там, где серые барханы
сонно льются по степям,
шли захватчики хаканы,
море бедствий гнали к нам.
То не кровь ли отражалась
на вечерних облаках?
Ночь глухая не кончалась
в прошлых, проклятых веках.
Средь пустынь лежат руины
наших древних городов,
Глыбы пыльных плит старинных —
как надгробия веков…
Слышишь: там, из-за туманов
Туркестанского хребта,
низкий грохот барабанов,—
то Чингисова орда.
И над прахом страшных боен,
златом череп оковав,
Темучин — свирепый воин —
пил, вино и кровь смешав.