Строитель великого братства,
Ты можешь довериться нам.
Мы знаем, — молчи, не лукавствуй! —
На крови построится храм.
Огромные здесь расстоянья
И люди здесь редко живут,
Не глиной скрепляются зданья,
Не камень в основу кладут.
И скажут веселые внуки:
«Все это уж было не раз;
Железные надобны руки
И зоркий, уверенный глаз».
«Смешалось все. Года войны…»
Смешалось все. Года войны…
Губительные дни разгрома…
И память царственной страны —
Испепеленная солома.
Но усмиряет день за днем
Слепых и помнящих обиды,
И с тайным ропотом кладем
Мы кирпичи для пирамиды.
Умрем, развеемся, как прах,
Как пыль людской каменоломни, —
Чтоб силой грозною в веках
Воздвигся памятник огромный!
И вот лопаты землю бьют
В ночи душистой и весенней,
И ограждает рабский труд
Стена колючих заграждений.
Баллада о беглеце
У власти тысячи рук
И два лица.
У власти тысячи верных слуг
И разведчикам нет конца.
Дверь тюрьмы,
Крепкий засов…
Но тайное слово знаем мы…
Тот, кому надо бежать, — бежит,
Всякий засов для него открыт.
У власти тысячи рук
И два лица.
У власти тысячи верных слуг,
Но больше друзей у беглеца.
Ветер за ним
Закрывает дверь,
Вьюга за ним
Заметает след,
Эхо ему
Говорит, где враг,
Дерзость дает ему легкий шаг.
У власти тысячи рук,
Как Божье око, она зорка.
У власти тысячи верных слуг,
Но город — не шахматная доска.
Не одна тысяча улиц в нем,
Не один на каждой улице дом.
В каждом доме не один вход —
Кто выйдет, а кто войдет!
На красного зверя назначен лов,
Охотников много, и много псов,
Охотнику способ любой хорош —
Капкан или пуля, облава иль нож,
Но зверь благородный, его не возьмешь.
И рыщут собаки, а люди ждут —
Догонят, поймают, возьмут, не возьмут…
Дурная охота! Плохая игра.
Сегодня все то же, что было вчера, —
Холодное место, пустая нора…
У власти тысячи рук,
И ей покорна страна,
У власти тысячи верных слуг,
И страхом и карой владеет она.
А в городе шепот, за вестью весть —
Убежище верное в городе есть…
Шныряет разведчик, патруль стоит,
Но тот, кому надо скрываться, скрыт.
Затем, что из дома в соседний дом,
Из сердца в сердце мы молча ведем
Веселого дружества тайную сеть,
Ее не нащупать и не подсмотреть!
У власти тысяча рук
И не один пулемет,
У власти тысяча верных слуг,
Но тот, кому надо уйти, — уйдет.
На Север,
На Запад,
На Юг,
На Восток
Дорога свободна, и мир широк.
Sterbstadt
К. Федину
Охотник испытанный, мастер ловли,
Войди, если хочешь, в город мой,
Не для обмена и не для торговли —
Редкую дичь унесешь с собой.
Он поплатится жизнью, тот, кто тронет
У орлицы птенца и волчат у волчиц,
Но тебе не придется бежать от погони, —
Человечий детеныш дешевле птиц!
Видишь, стены разрушены, сброшены крыши
Из труб дымовых не восходит дым,
Никто не увидит и никто не услышит, —
Логово голода стоит пустым.
Нагнись и возьми его прямо с пола,
Голой рукою его возьми, —
Это наследник законный и голый
Тех, кто когда-то звался людьми.
Увидишь глаза, нежнее меда,
Тощее тельце и жадный рот, —
Славно кусается эта порода,
Нескоро царапина заживет.
И отведи его в свой дом,
И с ним останься сам,
И ухо нежное гвоздем
Приколоти к дверям.
И хлеба дать не позабудь,
И не забудь воды,
И место, чтобы отдохнуть,
Ему укажешь ты,
И чтобы научился он,
Как люди, жить в дому, —
Из человеческих имен
Ты имя дашь ему.
Будешь ты болен тяжко и долго
(Лучше бы в сердце метнули нож!),
Степи Башкирии, Дон и Волгу
С мальчиком вместе в дом возьмешь.
Вот он, обугленной, злобной России,
Матери мертвой, пронзительный взгляд…
Горе! Вздымаются космы седые…
Руки иссохшие небу грозят…
«Вижу, по русской земле волочится волчица…»
Вижу, по русской земле волочится волчица:
Тощая, с брюхом пустым, с пустыми сосцами…
Рим! Вспоминаю твои известковые стены!
Нет, не волчица Россия, а щенная сука!
След от кровавых сосцов по сожженному полю,
След от кровавых сосцов по сыпучему снегу…
Тем, кто ей смерти искал, усмехнувшись от уха до уха,
Тем показала она превосходный оскал революций.
«Легко зачать, но трудно будет мне…»
Легко зачать, но трудно будет мне
Ждать, чтоб дитя из семени созрело!
Пока мужчины бьются на войне,
Здесь женщины заканчивают дело.