Над головой твоей, Всеведущ, Мудр и Слеп,
Он держит круглый нож — ты знаешь — дни и ночи;
Ребенка, брата, мать, питье твое и хлеб
Отнимет, отравит, испытывать охочий!
Поэтому — молчи! Замкни свой дерзкий рот!
Безмолвье на уста и воск в пустые уши!
И дню не доверяй: день здесь, но день уйдет,
А ты останешься и потеряешь душу.
«Веет ветер безрассудный…»
Веет ветер безрассудный.
Светлый, быстрый льется дым.
Все, что в жизни было трудным, —
Стало легким и простым.
В мире призрачного снега
Я живу который день,
И такая в сердце нега,
И такая в теле лень.
И проходишь путь от двери,
Словно в детстве, прям и прост
Там, где с берега на берег
Перекинут легкий мост.
Где, причалены цепями
Зимним пленником земли,
Под сыпучими снегами
Мирно дремлют корабли.
«Снова пришла ко мне легкая гостья любовь…»
Снова пришла ко мне легкая гостья любовь,
Двери открыла сама, встала у входа в дом.
Я не сказала — «нет», не прошептала — «ждем». —
Снова пришла ко мне легкая гостья любовь.
Что же, — войди смелей, милый мой друг и враг,
Знаю обычай твой, вкрадчив он и лукав,
Колешь острой иглой, знаю, — злобный твой нрав.
Что же, — войди смелей, милый мой друг и враг.
Все охотно возьму — слезы, горе и боль,
Только хоть раз еще тихо коснись моих глаз,
Дай мне дышать тобой, только единый раз.
Все охотно возьму — слезы, горе и боль.
Голос
Притворством, хитростью двойной
Вооружись, как силой нужной,
Глупец кичится пред войной,
Ты — будь, как слабость, безоружной.
Пусть вялой остается грудь,
Пусть мышцы дряблы, руки хилы.
Настанет день, когда-нибудь
Воспрянешь юный, полный силы!
Молчи про верный свой расчет,
Живи, как подобает нищим.
Жену и сына, медь и скот
Скрывай в заплеванном жилище.
И каждый день, и час, и срок
Наполни ненависти ядом —
Чтоб враг вздохнуть уже не мог,
С тобою повстречавшись взглядом.
Гумилеву
Пуст целует и пьет кто захочет,
Не хочу ни любви, ни вина.
Я бессонною светлою ночью
И певучей строкою пьяна.
И встает над страницей бумажной
Пенье лютни и яростный вой,
Низкий голос сухой и протяжный,
Анапестов магический строй.
Да, поэмы такой безрассудней
И печальней не встретилось мне.
Лебеденок уродливо чудный,
Народившийся в волчьей стране.
И мне видится берег разрытый,
Низкий берег холодной земли,
Где тебя с головой непокрытой
Торопливо на казнь повели.
Чтоб и в смерти, надменный и гордый,
Увидал, перед тем как упасть,
Злой оскал окровавленной морды
И звериную жадную пасть.
Серапионовская ода
Угасни солнце, а луна
Затмись и перестань являться.
Воспой, о муза, имена
Серапионовского братства!
Пусть землю осветят лучи
Светила восходящей славы,
А ты, злословие, — молчи
И вырви свой язык лукавый.
Пусть слава десяти имен
Пройдет от Мойки до Бассейной
И каждый — имя — Серапион
Произнесет благоговейно.
Душевной робости полна,
Смиренно начинаю: «Ода…»
Скажи, о муза, имена
И назови начало рода.
Была ли женщиной их мать?
Вопрос и темен и невнятен,
Но можно двух отцов назвать:
То Виктор Шкловский и Замятин.
И как известных близнецов
Волчица выкормила где-то,
Так на утеху двух отцов
Их выкормил формальный метод.
Они взросли и, в Дом Искусств
Явившись, основали братство,
И вот уж целый год живут
Одною славой без богатства.
И первый — Лунц, брат-скоморох,
От популярности страдает,
Лишился головы и ног,
Но в стиле вовсе не хромает.
Второй — Никитин, полный чувств,
Красноречивый, светский, модный.
Танцует он как златоуст,
И пишет прозою народной.
И третий — Зощенко младой,
Скромнее лилий, нежнее пуха,
Но предназначено судьбой,
Чтоб в нем таился Синебрюхов.
Вот Груздев — книжник и Зоил —
Одной литературой дышит.
Он тайну мудрости открыл
Печатной, хотя и не пишет.
Да настоящий Серапион
И в камне мудрецов уверен.
Металлы превращает он, —
Кто Зильбер был, тот стал Каверин.
Слонимский, — кто еще так мил
И добродушнее кто боле?
Своих героев всех сгубил
И гибнет сам от алкоголя!
Иванов Всеволод ходил
Тайгой на белого медведя.
От Пролеткультских темных сил
У Серапионов спасся Федин.
А кто презрел РСФСР,
В Европу навостряет лыжи?
Володя Познер, например,
Живет посланником в Париже.
И средь прозаиков одна
Отстаиваю честь поэта
И вот, — опаздывать должна.—
Полонская Елизавета.