И двинулись мы на поле утюжить,
войну задыхающуюся связали.
Гусеницы побелели от стужи,
каски со свастикой к земле примерзали.
К миру! Солнце обожженное, следуй!
Мир и свобода продвигаются рядом.
Мы битву завершили победой,
названной Вторым Сталинградом.
Тетрадь семнадцатая ВЕСНА
«Машин-то перевернутых — уйма!»
Наши танки идут,
просят посторониться.
Весна промывает освобожденную Умань.
Армии вражеские покатились к границе.
Вчера еще эти дома и заборы
издали возникали неясно,
вчера наши пушки смотрели на город
и каждый шаг наш подстерегала опасность.
Сегодня мы едем, и люки открыты.
Регулировщик у каждого поворота.
Крылья «опелей» хозяйкам пошли на корыта,
а дверцы изображают ворота.
Рядом два остановленных «тигра».
Вчера они смерть возили за бензобаком,
сегодня ребятишки на них затеяли игры,
не церемонятся, как с домашней собакой.
Поросенок уткнулся в немецкую каску,
интересуется: это что за посуда?
Воробьи, поворачивая круглые глазки,
над каской повели пересуды.
А время продвигается странно,
как волжские берега с парохода.
Из завтра в сегодня
претворяясь нежданно,
из настоящего в прошлое переходит.
Жадность моя во времени — непобедима!
Вместе бы —
день ушедший и приходящий!
Чтоб время сплавилось при мне воедино,
прошедшее с будущим — в настоящем.
Но время продвигается с нами,
оно не испытывает отступлений.
В кроватках,
размахивая розовыми кулачками,
кричит, просыпаясь, новое поколенье.
Уже стучатся в землю новые травы.
В отростках новые закипают деревья.
На остановки не имеем мы права
и продвигаемся по закону движенья.
Идем по закону нашего гнева,
по закону любви, закаленной в страданье,
всей силой наступательного нагрева,
идем,
выполняя боевое заданье.
Жидкая грязь заливает по башню,
у пехотинцев разрисованы лица,
глядеть на дорогу становится страшно,
чтобы в небо нечаянно не провалиться.
Время движется.
Вот мы в апреле.
Солнце на гусеницах ежится колко
и, сразу врываясь в тонкие щели,
на приборах устраивает кривотолки.
На запад! На запад! От боя до боя.
«Смотри, как бегут!» — крутим мы головами.
Гибнут замыслы мирового разбоя.
Светлый мир наш оживает за нами.
Люба! Мы найдем тебя у Берлина!
Мы расправимся с бегущей оравой.
Проходят, покачиваясь, машины
зыбкою речной переправой.
Я на небо и землю
гляжу с удивленьем:
«Сема, подумай, сколько прошли мы
речушек, и рек, и полей, и селений,
и всё это земли
отчизны любимой!..»
Мы изучали географию в классе,
полезные ископаемые — угли и руды —
и место, окрашенное краскою красной,
обводили указкой за полсекунды.
Урал был рудой,
Украина — пшеницей,
Курск — с магнитной аномалией сросся.
Столбик раскрашенный — это граница,
море Черное — это песня матроса.