117. ПРЕДЧУВСТВИЕ СВАНЕТИИ
Как башлыки на горлах — облака.
Приметами всего земного шара
они для марсиан издалека —
вершины —
Ушба, Шхельда, Тетнульд, Шхара.
На горлах гор
трепещут облака,
и речи быть не может о простуде.
А может, думают,
что это люди?
Но это всё
неведомо пока.
Сванетии просторов снеговерхих
я не видал.
Далекий пересверк их
мне чудится.
Зовет из года в год —
с минуты той,
как начал восхожденья,
как вышел сам,
как вывели в поход
стихи мои
в день своего рожденья.
Я знаю — там селение Мулахи.
Туда
с сердцебиением иду.
Отодвигаю робости и страхи.
И вот уже вершина на виду,—
вот, где-то здесь
селение Мулахи.
Но начинаю снова каждый день я.
И снова —
все мои преодоленья.
Беру я ледоруб. Я скалолаз.
Боюсь,
себя веревкой обвиваю,
и сам себя я
преодолеваю.
Приходится всё начинать не раз.
Конечно, можно сразу — самолетом.
А повезет,
так могут подвезти.
Нет уж — не надо.
Видел я, чего там…
Такие взлеты
могут подвести.
Сванетия, земля под самым небом,
на пастбищах твоих
я еще не был.
Я, человек из тех, неустрашимых,
иду к тебе. Бьет ветер наповал.
Я еще не был на твоих вершинах.
А на каких вершинах я бывал?
Но вот он — под ногами, —
перевал.
Сванетия,
вершина жизни,
слушай,
прошу теперь тебя.
На всякий случай —
знай, что я шел, иду к тебе,
спешу.
Когда-нибудь потом наступит роздых.
Мне одобренье родины — как воздух.
Я дорублю дорогу,
довершу.
Сванетия — правдивость добрых сванов,
прямым и близким солнцем осиянных.
Как счастлив я!
Когда?
В каком году?
Сейчас!
Я ускоряю шаг аршинный,
ведет меня
на близкую звезду
предчувствие
Сванетии вершинной.
Предчувствие вершины.
Я иду!
118. ГРУЗИНСКИМ ПОЭТАМ
Поэты Грузии напевной —
неповторимый голос
Друзья, я знаю ваши песни
с полей далеких,
с давних пор.
Задолго до того, как сердце
впервые в Грузин
зашлось
от красоты вершины белой,
похожей на земную ось.
Я не проник в язык грузинский
и виноват перед тобой.
С волнением гляжу в страницы,
переплетенные резьбой;
На языке грузинском слово
не вымолвлю и не прочту.
Заполонил мне горло
русский,
как колокол,
гудит во рту.
Волна поэзии грузинской
мне и понятна и близка
величественным ликованьем
волнующего языка.
И хорошо,
что в бурях века
мы, в заблуждениях легки,
названья рекам сохранили,
не поломали языки.
Да, многое исчезнет в мире,
а многое — и без следа.
Писать стихи на эсперанто
не будут внуки
никогда.
Язык народа не закроешь
единым росчерком пера.
Все наши языки — как реки,
как наши
Волга и Кура.
Язык — он собственность народов,
не плод досужего ума.
Пусть не сливаются, не надо.
А там —
подскажет жизнь сама.
Поэты Грузии, вы реки —
они текут из века в век.
Я узнаю вас поименно
по именам грузинских рек.
Кура! — я вслушиваюсь. Знаю.
Арагви! — тоже узнаю.
Ингури! — сразу отличаю
в поэзии ее струю.
Вы музыку стиха искали
у Ханис-Цхали,
и нашли.