XVI
«Ой, дядюшка, ой! Никак не пойму!
Ведь денег мы тут накопили тьму, —
Ты ж сделал меня в Сасуне слугой,
Поставил меня у двери чужой».
Отвечал Оган: «Эх ты, сумасброд!
Сколько лет я блюл Меликов доход,
Чтоб сладко глядеть изволил на нас.
Ты не дал… Теперь нагрянет как раз.
Он камни, и те снесет, как поток…
А сразиться с ним кто бы выйти мог?» —
«Ты, дядя, постой, сам выйду я в бой.
Отвечу ему, — ты, дядя, постой..»
Ворота в сарай он с размаху пнул.
Всем девушкам он свободу вернул:
«На волю! — и пусть молва говорит:
„Мы солнца тебе желаем, Давид!“»
XVII
Избитые, в крови, отсель
До мсырских добрались земель
Бади с Козбади,
Сюди с Чархади.
Их видят женщины вдали,
На крыши женщины взошли,
Шумят, поют, в ладоши бьют:
«Идут, идут! Ведут, ведут!
Наш Козбади ходил в поход,
Жен сорок сороков ведет.
Коров ведет нам красных — впрок,
Нам будет масло и творог».
Подъехали — иной уж толк.
Вдруг голос радости примолк,
И ну — кричать,
Ну — величать:
«Эй, Козбади! А хвастал тож!
Чего ж едва идешь-бредешь?
Видать, идешь издалека?
Твоя рассечена башка!
А сам сулил — в Сасун пойду,
Жен сорок сороков сведу,
Казны я сорок нош сберу, —
Страну армян я в прах сотру!
Ушел в Сасун, как лютый волк,
Пришел, как пес, — зубами щелк!»
На Козбади нахлынул гнев.
«Молчать! — вскричал, рассвирепев. —
Видали вы мужей, отцов,
А не сасунских удальцов!
То племя — горное оно.
Их стрелы — каждая с бревно.
Край каменист, не подступись.
Ущелья — вглубь, а горы — ввысь.
Как сабли травы по хребтам,
Бойцов три сотни пало там».
Сказав, решился наконец
Идти к Мелику во дворец.
Перед царем своим предстал, —
На троне царь захохотал:
«Ну, молодец же Козбади!
Повешу я, того гляди,
Тебе орла большого знак
За то, что уничтожен враг.
Так где же все? А ну, взгляну
На дев сасунских и казну!» —
Сказал Мелик, а Козбади
Возьми да в ноги упади.
«Будь, государь, твой вечен дом!
Насилу спасся я верхом.
Казну возьмешь ли у армян?
Родился у армян буян —
Ему ничто лета и сан.
Мне голову рассек буян:
Отцов, мол, клад, — не дам его,
Ни жен народа моего!
В Сасуне места нету вам…
Пускай ваш царь приедет сам,
Тогда сразимся мы вдвоем:
Пусть, ежель смел, берет силком!»
Рассвирепел Мысрамелик.
«Рать собирать! — раздался крик. —
Тыщу тыщ зеленых юнцов.
Тыщу тыщ — без бород, усов,
Тыщу тыщ — с пушком на губах,
Тыщу тыщ — в цветущих годах.
Тыщу тыщ — кто с углем-бородой,
Тыщу тыщ — с седой головой.
Тыщу тыщ — в трубы трубить,
Тыщу тыщ — в барабаны бить.
Пусть явятся все, при мече, в броне, —
Погляжу, каков Давид на войне,
Сасун разгромлю.
Как поток, залью».
XVIII
Несметную рать ввел в землю армян,
На поле разбил под Сасуном стан
И гордо воссел царь Мысрамелик.
К Батману-реке тут каждый приник.
Припадали пить, а рать велика.
Всё идут, всё пьют, — иссякла река.
Без воды страна оказалась вся.
Князь Оган-Горлан тут диву дался.
Влез в шубу Оган, добрел до горы.
Взобрался, глядит — под горой шатры!
От шатров бела равнина сама,
Словно разом в ночь подошла зима,
Словно белый снег весь Сасун застиг!
Желчь стала водой, отнялся язык.
Побежал домой, завопил: «Арай!
Он нагрянул к нам, — арай! убегай!» —
«Кто нагрянул к нам? Кто пришел опять?»
— «Мор, огонь пришел, чтоб Давида взять!
Царь Мсыра пришел Сасун воевать.
Там в поле у нас построил он рать.
Есть и звездам счет, — счету нет войскам.
Горе нашей стране, и солнцу, и нам!
Понесем казну, поведем девиц,
Пойдем пред ним, повергнемся ниц, —
Умолить хочу
Не предать мечу». —
«Ты, дядя, постой, ни к чему тоска,
Ты поди домой, да поспи пока.
Я встану, пойду на равнину сам,
За всех нас ответ я Мелику дам».
Отправился вновь к старухе Давид.
«Нани моя, джан, — он ей говорит, —
Кочергу, пруты, весь железный хлам.
Что есть у тебя, собери по углам.
Добудь мне осла, чтобы мог я сесть, —
С Меликом хочу я сраженье весть».
— «Ох, чтобы тебя унес мой конец!
Да таков ли ты, каков был отец?
Где конь отцовский голубой?
Где меч отцовский огневой?
Отцовский пояс золотой
И крест заветный боевой,
Его наборное седло,
Капа[51] и булава его?
А просишь, дурень, чтоб дала
Тебе я прутья да осла!»
— «Зачем же, бабушка, серчать?
Я молод, мне откуда знать?
Я не слыхал о том словца.
А где лежит доспех отца?»
— «У дяди своего спроси.
Скажи: достань, давай, неси!
А не захочет дать добром,
Коли глаза, бери силком».