6. «Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет…»
© Перевод В. Звягинцева
Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет
мир такая любовь посещает,—
и тогда на земле распускается цвет,
тот, что людям весну предвещает…
Тихо дышит земля. К синим звездам она
простирает горячие руки, —
и тогда на земле расцветает весна
и дрожит от блаженства и муки…
От счастливых твоих, от сияющих глаз
сердце полнится сладкой тоскою…
Кровь по жилам моим, как река, разлилась,
будто пахнет кругом лебедою…
Звезды, звезды вверху… Месяц ласковый мой…
Чья любовь больше этой, о ночи?..
Я сорву для нее Орион золотой,
я, поэт Украины рабочей.
Так никто не любил… Раз лишь в тысячу лет
мир такая любовь посещает,—
и тогда на земле распускается цвет,
тот, что людям весну предвещает.
Тихо дышит земля. К синим звездам она
простирает горячие руки,—
и тогда на земле наступает весна
и дрожит от блаженства и муки…
7. «Куда я ни пойду, мне снова травы снятся…»
© Перевод М. Светлов
Куда я ни пойду, мне снова травы снятся,
деревьев стройный шум рыдает за Донцом;
где улицы пьянит, дурманит дух акаций,
лицо заплаканное вижу за окном.
И темные глаза мне снятся, не мигая,
что вянут и молчат, отцветшие давно,
и ветер щеки вновь мои ласкает,
и запах чебреца несет в мое окно.
Ну, как теперь живет Горошиха-вдовица,
чей Федька — сын ее — застрелен был в ночи?
Мы с ним не раз вдвоем ходили по кислицы,
где шелестел бурьян и плакали сычи…
О Холоденко, друг! Тебя уже давно нет,
далекий, милый брат, зарубленный в бою,
и мать твоя несчастная не склонит
на срубленном плече головушку свою.
Куда я ни пойду, мне снова травы снятся,
деревьев стройный шум рыдает за Донцом;
где улицы пьянит, дурманит дух акаций,
лицо заплаканное вижу за окном…
8. «Не возле стенки я, и кровь моя не льется…»
© Перевод М. Светлов
Не возле стенки я, и кровь моя не льется,
и ветер грозовой не рвет мою шинель, —
под громом и дождем бригада не сдается,
и бьют броневики, и падает шрапнель.
Гремят броневики!.. И рвет сердца железо…
Горячим звоном бьет… и пыль и кровь в упор…
С разбитым боком смерть по рельсам тяжко лезет.
И кровью алою исходит семафор…
И мнится вновь: далекий полустанок,
и от снаряда дым над спелой рожью лег…
Так кто ж сказал, что мы в бою устанем
и не настал еще свободу нашей срок?!
Где пыль легла в бурьян, под небом Перекопа
от крови, как зарей, зарделся небосклон…
Я слышу, как гудит в дыму земли утроба,
где падали бойцы под орудийный стон…
Куда я ни пойду — далекий полустанок,
и от снаряда дым над спелой рожью лег…
Так кто ж сказал, что мы в бою устанем
и не настал еще свободы нашей срок?!
9. «Заря идет, золоторога…»
© Перевод А. Прокофьев
Заря идет, золоторога,
там, где полынью зацвело,
и вновь на огненных дорогах
ее широкое крыло.
Не облака над лебедями
и не цветы под синей мглой,
лишь бездна в самой звонкой яви
раскинулась над всей землей.
И снова осень сыплет в нивы
свое червонное литье…
Вдали коней железных гривы
и трав холодное житье…
10. ГОРОД
© Перевод Н. Полякова
От трамваев город синий-синий,
золотится снег от фонарей.
Кто же гениальный четкость линий
положил вдоль улиц, площадей?