Мгер, домой возвратясь, дяде вечером говорит:
«Сасунские камни — словно ножи. Взгляни —
Разодрали в клочки мои лапти они».
Чинчхапорик молвил в сердцах:
«Почини! Носил их не много дней!»
Мгер заворчал и бесстрашно напряг
На дядю он лук бровей.
«От этого дэва скоро настанет беда,
Он — бес исполинский, страшный вишап.
Увещаньям не внемлет, не слышит угроз»,—
В страхе большом
Чинчхапорик молвил жене.
И порешили:
Так или эдак от Мгера себя упасти;
Мгера, прочь прогоняя
Из дома, из края,
Направить по гибельному пути,
Навек из Сасуна выгнать его.
А Воробышка-крошку, сынка своего,
Что в стенах монастырских Марута за грамотою сидел.
Сделать властителем, чтобы наследовал он
Земли Сасуна
И джоджанский трон.
И вот снаряжают они
Отрока Мгера, снеди ему дают.
В Капуткох направляют,
К отцу Хандут.
«Твой дед престарелый, —
Дядя сказал, —
Не видел тебя долгий срок.
Отправляйся, людей повидай, белый свет
Исходи.
Научись хоть чему-нибудь, сынок».
В путь отправился Мгер, в Капуткох пришел,
В землю деда пришел.
В доме дедовском пробыл он ровно семь лет.
Наездничал с дядьями он,
По охотничьим взгорьям скакал на коне,
Со старшими наравне
В схватки вступал в латах, в броне.
Но час настал, и скончался дед,
И Тева-Торос, дядя старшой,
Мгера позвал, с усмешкой сказал:
«Глупый Мгер! Иль тебе не приходит на ум,
Что в наследье ты б мог получить Сасун?
Твой отец имел бурдюки, золотую в них россыпь храня,
Он села, он долы, он грады имел,
Меч-молнию,
Огненного коня.
Пристало ль тебе обивать, как бездомному, наш порог?
Твой дядя добром овладел, расправляется с ним,
А ты на чужбине совсем изнемог!
Эй, сумасброд Джоджанц! Да не иссякнет твой дым!»
Мгер тут вскочил и расправил грудь.
Палицу — в руки,
Под ноги — путь.
Пошел и пришел в престольный Сасун.
А как прибыл в Сасун — на колени он встал,
Землю края родимого поцеловал
И стрелою помчался в Арюцаберд,
В старинный очаг Джоджанц.
Он в замок отцовский под вечер вошел,
Он, от гнева сгорая, речь с дядей повел:
«Как ты князя Сасунского мог
Заставить чужой обивать порог?»
Еще говорил он, — Чинчхапорик
Топнул о землю, взлетел
Его грозный крик:
«Проклятье тому, кто сирот
Под крылом своим бережет!»
Мгер за палицу взялся вмиг,
Да рука на дядю не поднялась.
Разъярился Чинчхапорик,
Люто взревел
И дубину взял,
Мгера избил, из дому прогнал.
Мгер обернулся, взбешен и яр,
Да не послушалась снова рука,
Сдержал он удар.
И в путь он пошел, слезы горькие лил,
Над могилой родителей плечи склонил,
Попросил он прощенья, пошел он, — и вот
Уж не видно ни взгорий сасунских, ни вод.
Глава вторая
И Мгер, обездоленный, голодом, жаждой томимый,
Гонимый,
Даль в глаза свои взял,
Путь он под ноги взял,
И пошел, и пришел в Чапахджура поля.
И только пришел в Чапахджура поля,
Увидел он: в летний, в полуденный зной
Под сладостной тенью, под темной листвой
Сидит богатей, сидит он с женой,
Яичницу ест, попивает вино.
«Привет! На здоровье! —
Сказал ему Мгер. —
Я голоден, дай-ка мне хлеба поесть».
Промолвил богач: «Ступай в мое поле, работка там есть.
Очисть от камней его да прополи.
Попотей, хлеба дам, — голод свой утолишь».
Мгер пришел к батракам,
Глядит: батраки
Ногтями упорной, сильной руки
Камни выдергивают; их рука
Поля очищает от сорняка.
Встал Мгер на колени, и тяжек был труд:
Лучи огневые, полдневные жгут,
Согбенную спину покрыл ему пот.
До вечера страждал в труде он, — и вот
Вечер пришел.
И он с батраками, понурый, в поту,
В землянку, как в нору, должен был влезть
И с ними гурьбою в потемках лежать.
Кус черствого хлеба дали поесть,
Подстилку дырявую дали поспать.
И лег он на землю, и ноги поджал,
Да очи смежить было невмочь.
О житейских делах думал всю ночь
Мгер Джоджанц:
«Те, что знают лишь труд, —
Всухомятку едят.
Те, что бедных гнетут,—
Сытно, сладко едят».
И утро пришло;
Батраки поднялись,
За работу безропотно принялись.