И Мгер-исполин
В пещере живет.
Тусклый мреет огонь
Дни и ночи над ним.
На день — кружка воды.
Хлеба в день — три ломтя.
Пред конем — сноп трилистника
Вечнозеленой травы.
И, бессмертный, думает Мгер
О жизни людей,
Мирские дела змеей
Обвивают сердце его,
И не плачет, не кается он,
Чтоб Христос его пощадил
За его злые дела.
И плывут
Тучи, полные пламенем, влагой,
С величавой вершины Масиса,
С увалов Синапа, с моря Ципан,
Пламенем бьют
В нагую Воронову пещеру,
В закрытый за Мгером вход,
Громыхают, сверкают,
Убывают, себя истощив.
А в недрах пещеры, в глуби скалы,
Гневом исполненный, Мгер
Грозно кричит.
Топочет и ржет
Взнузданный конь, огненный конь.
Потрясают и Мгер и конь
Мир до его основ.
И в день Вознесения каждый год,
Когда небо к земле с лобзаньем идет
И воду целует огонь,
В день Вознесения каждый год,
Когда все раздвигают створы ворот,
Опасаются в селах и в городах:
Распахнется Воронова пещера,
Появится Мгер.
И горожане, селяне
В слезах
Молят Христа:
Злого Мгера связать, не выпускать,
Чтоб не вырвался он, землю не разорил.
И в одно Вознесенье, когда Мгера врата
Вновь разомкнулись, в пещеру проник
Старый пастух, и пред старцем возник
Кто-то могучий, подобный скале.
На его голове был шлем,
Он сидел на коне огневом,
Молнию он держал —
Так он старцу предстал.
«Кто ты?» — молвил старик.
«Я — Мгер, сын Давида.
Ты откуда пришел, старик?»
— «С белого света», — молвил пастух.
«А мир изменился иль нет?» —
Спросил его Мгер.
«Мир всё такой же, как был», —
Молвил старый пастух.
«И по-прежнему люд простой изнывает в труде
И добычу свою отдает другим,
Сам голодным живет?» —
Спросил его Мгер.
«Да, всё по-старому, Мгер Джоджанц».
— «Ну, возвращайся в свой злобный мир», —
Сказал возмущенный Мгер.
«Когда же ты выйдешь на белый свет?» —
Мгера спросил старый пастух.
«Когда нож до кости
Дойдет
И Мгера народ
Позовет», —
Грозный ответил Мгер.
Из пещеры вышел пастух,
И замкнулась Воронова пещера.
И до этого дня
Мгера пещера таит.
Он сидит на могучем коне
В броне,
Молния в правой руке,
Щит на левой руке,
На голове его — шлем.
Слушает… мир окружающий — нем.
Слушает… глухо, темно.
Вся душа его в слухе,
Ухо
К народу обращено.
Эпилог
Даль времен велика, миновали века
С той поры, как любящий бедных Мгер
Был замкнут в пещерный мрак.
Злобных тысяча лет прошло,
Снова тысяча злобных лет,
Унылых, свирепых, тягостных лет.
И простой народ, подневольный раб,
Что животное вьючное, изнывал,
Страдал, тяжко грудь вздымал,
Поля засевал, города воздвигал
На потребу жадным, скупым
Князьям да владельцам,
Царям, богачам,
Повсюду, во всех краях
Изнывал, умирал в трудах:
В пустыне морей, меж бурных зыбей,
Под жаром полдневных лучей,
Меж вьюг ледяных.
И вечно он жил, и вечно бродил
Голодным, нагим —
Таким,
Как родился на свет.
И права не знал, и воли не знал.
И день изо дня да из года в год
Злоба господ,
Насилия гнет
Тяготили
Народ.
И нож до кости дошел,
До сухой народной кости,
А как нож дошел до кости,
Не выдержал, крикнул народ,
Из поселков и городов,
С берегов озер и морей,
От кузнечных огней —
Подневольный бедняк, обездоленный раб
И работник любой —
Все, к смерти готовые, вышли
На бой.
И кричали, взывали, звали
Грозного Мгера.
И, пылая что пламень, со всей земли
Тысячи, тысячи зовов неслись,
И зовы, что буря, что буйный прибой,
Воронову пещеру нашли, и пришли,
И постучали в скалу.
Слышит в пещере Мгер:
Пылающих кличей тысячи тут!
Тут к смертному бою зовы зовут!
Десницу железную выпрямил Мгер,
Безмерно взыграло сердце его,
Грозно заржал конь огневой,
До основ потрясли они мир земной,
И рассекли скалы они.
Молнии бьют с меча Авлуни,
Ужас рождают, срывают они
Путы, затворы; затворов — уж нет:
Мгер появился, вышел на свет.
Потекли бедняки, появились, пришли,
Тысячи, тысячи, тысячи их,
Подневольных рабов и рабочих любых!
Обступили морем безмерным,
Бурнодышащим
Мгера —
И грянули враз
И ринулись
На царей и князей,
Грозно грянули враз,
Злой разрушили мир
И строй трудовой утвердили в миру,
Строй люда простого, закона и прав,
Чтобы труженик стал хозяином сам
Труду своему и своим хлебам.