Если б мог я страданья твои сократить!
Запах кос твоих нивы чудесней.
Если помнишь еще обо мне, — может быть,
и моей ты утешишься песней.
Я тебе уготовил супружеский дом.
Стих, как колокол, стонет и бьется.
Размышления взвешены в сердце твоем,
очи черные — глубже колодца.
Ты — грузинской поэзии свет и любовь,
навсегда ты свободна отныне.
Твой платок развернулся по ветру,
и вновь
я зову тебя — на Украине!
104. Севанское озеро. Перевод А. Межирова
Не окропив себя водой Севана,
в родимый край вернуться не могу.
Я с перевала опустился рано,
и тени гор лежат на берегу.
Снимают скалы тусклую кольчугу,
туман по склонам движется, скользя.
И мы опять глядим в глаза друг другу —
Севан и я,
как старые друзья.
И мнится мне,
когда иду, считая
окрестных гор литые купола,
что охрой голова моя седая
от зноя покрываться начала.
Двенадцать лет назад
кольцо Севана
мне довелось найти меж этих скал —
всё тот же свет Севана
неустанно
с тех пор в глазах любимой я искал.
Я ласку волн севанских взял с собою
и обронил мечту на берегу,
и удочку
над гладью голубою
увидел, словно тонкую серьгу.
Сегодня вновь к Севану я вернулся
и ощутил, как сердцу он знаком,
когда на корни прошлого наткнулся,
к Севану вновь приблизившись пешком.
Я вижу волн бегущих эстафету,
рыбачьи лодки,
крылья парусов.
За светом братства
я иду по свету,
на зов друзей, на дружественный зов.
Опять Севан раскинулся широко,
косыми парусами осенен.
Армении задумчивое око,
в себе так много
отражает он.
Мы грудь в горах
отрадой наполняем,
волну в сердца вселяем, как птенца.
Севан под солнцем
обернулся маем,
и нет ему ни края, ни конца.
Армяне в ясном отсвете озерном
внедрением весны увлечены.
Пылает солнце раскаленным горном,
и на форелях —
крапинки луны.
За светом братства
следую по свету
но, если сердцем всем не запою
на берегу Севана песню эту,
как мне вернуться в Грузию мою?
105. Письмо друзьям. Перевод А. Межирова
Он дошел до меня, этот голос нестрогий,
как доходит жужжанье далекой пчелы:
«Почему ты не пишешь мне писем
с дороги?
Или сделались, может быть, сутки малы?»
Я плечами пожал и помедлил с ответом.
Что скажу, если в сердце моем навсегда
поселились друзья и негаснущим светом
осветили дорогу мою сквозь года.
Если думой о них, словно пчелами улей,
где б я ни был, всегда мое сердце полно.
Мы друг другу в глаза не напрасно
взглянули,
распахнули сердца, словно в доме окно.
Да и сам я из сердца друзей не исчезну, —
не они ли когда-то в горах для меня
в час беды перекинули мост через бездну,
помогали мне выбраться из-под огня.
У походных костров на коротком привале
мы навек побратались в просторах земли,
Волго-Дону дорогу в степях пробивали
и к Тбилиси иорскую воду вели.
И на гребень днепровской плотины взошли мы
и услышали гулкое эхо шагов.
О друзья! Ваши помыслы неразделимы —
вы стоите, как тополи у берегов.