Ты проходишь под ними, не глядя.
Ты идешь, не смотря на листву.
Очутившись опять в их прохладе,
я былое обратно зову.
Под стволами воронки в панели.
Камнем выложены их края.
Наши тени близ них уцелели —
вот моя, а вот эта — твоя.
Листья осенью прыщут, увянув,
облетает, лежит большинство.
Если срубят один из платанов,
в яму стану я вместо него.
Не платаны уходят, а время,
а платаны глядят ему вслед.
Я стою здесь с деревьями всеми
и тебе посылаю привет.
Я шаги твои раньше узнаю,
чем платаны начнут шелестеть.
Ты меня на панели у края,
как бывало, по-прежнему встреть.
121. На набережной. Перевод Б. Ахмадулиной
Я в семь часов иду — так повелось —
по набережной, в направленье дома,
и продавец лукавый папирос
мне смотрит вслед задумчиво и долго.
С лотком своим он на углу стоит,
уставится в меня и не мигает.
Будь он неладен, взбалмошный старик!
Что знает он, на что он намекает?..
О, неужели ведомо ему,
что, человек почтенный и семейный,
в своем дому, в своем пустом дому,
томлюсь я от чудачеств и сомнений?
Я чиркну спичкой — огонек сырой
возникнет. Я смотрю на это тленье,
и думы мои бродят над Курой,
как бы стада, что ищут утоленья.
Те ясени, что посадил Важа,
я перенес в глубокую долину,
и нежность моя в корни их вошла
и щедро их цветеньем одарила.
Я сердце свое в тонэ закалил,
и сердце стало вспыльчивым и буйным.
И всё ж порою из последних сил
тянул я лямку — одинокий буйвол.
О старость, приговор твой отмени
и детского не обмани доверья.
Не трогай палисадники мои,
кизиловые не побей деревья.
Позволь, я закатаю рукава.
От молодости я изнемогаю —
пока живу, пока растет трава,
пока люблю, пока стихи слагаю.
122. Поездка за солью. Перевод Е. Евтушенко
Я в Агзеван за солью еду.
Сижу в раздумье на арбе
и сам с собой веду беседу
и о тебе и о себе.
Вол тянет изо всех силенок,
а впереди туман,
туман…
Мне хватит слез твоих соленых!
К чему мне ехать в Агзеван!
Печалью полон я огромной,
себя сомненьями казню.
Тягучий скрип оси аробной
мне клонит голову ко сну.
Сейчас бы сладко и устало
над мирно дремлющей рекой
лизнуть соленые кристаллы,
кусок скалы отбив киркой!
Я только с сахаром был в ссоре.
Всегда я с солью дружен был.
Чтобы не так горчило горе,
его, как черный хлеб, солил!
Я столько знал и бед и боли.
Меня мотало — лишь держись!
Так много в жизни нужно соли!
Ей-богу —
с нею слаще жизнь!
123. Табак. Перевод Б. Пастернака
Верным спутником был мне табак.
Не смогу я расстаться с куреньем,
Спичка гонит души моей мрак,
Стройность звезд придает размышленьям.
За работою дым табака
Самый лучший мой друг и советчик.
Струйки тянутся в высь потолка
Через серые звенья колечек.
Точно ладан окутал алтарь,
Или дым в курене, как в берлоге,
Или в рощу врезается гарь
Паровоза с железной дороги.
День дождливый. Ущелье Чечни.
Скрип арбы. Туч несущихся клочья.
Электрических станций огни
Где-нибудь в глубине среди ночи.