161. «Я маленький цветущий сад разбил…» Перевод Е. Самченко
Я маленький цветущий сад разбил,
Деревья-грезы там плодоносили.
В вечерний час навеки уходил —
Я не сумел отведать сочной сливы.
У тени сада я скорбя стоял;
И тень, как гроб, раскинулась широко.
Слезами оросил я слез квартал
И свой аршин отмерил по дороге.
Что кроме строк останется? Я жил,
Я много раз бывал владыкой жизни;
Святое сердце я стихом кормил,
И вился сокол в небесах отчизны.
Мне кажется, клинком себя пронжу,
Мне собственная грубость — как мученье.
Одни страданья я переношу
И в сердце посадил лишь утешенье.
* 162. «Пришел и ушел я так рано из Рима…» Перевод Е. Самченко
Пришел и ушел я так рано из Рима,
Что взгляд не успел дотянуться до края.
Хочу я на камне сидеть молчаливо,
Летящие годы мои догоняя.
Ужели бегут меня тайные мысли?
В сомненье сердечном я веру предвижу,
На мне сожаленья ночные повисли,
Мне кажется — я Микеланджело вижу.
Иду; забываю вокзала ступени,
Я глыбы обтесанные вспоминаю;
Хочу подтвержденья ревнивицы-тени —
Я римского утра дождусь, полагаю.
Тоска меня давит; дышать тяжелее;
След-коготь на мне: так судьба прикасалась.
Поблескивая и мерцая, темнеет
Ночь. Ранена ночь! В твердый камешек сжалась.
Я с камнями римскими грусть сопоставил.
Голубка, дичась, на вершину взлетает.
Иду; Капитолия купол оставил,
Я слышу, что всадник меня догоняет.
Кто ранил ночь Рима? Мне, греясь на камне,
Смыкать бы до у́тра дремотные очи.
Ты с лошадью спрыгни и голос подай мне,
Отдай, уступи мне боль раненой ночи!
Пришел и ушел я под вечер из Рима,
Душа неспокойна; слова исчезают;
Бежать, улететь я хочу нестерпимо —
Так быстро, как годы мои пролетают.
* 163. Мамелюки. Перевод Е. Самченко
Там бледная мгла, Средиземное море,
Прибой бирюзой закипает.
В душе ли моей иль в огромном просторе
Лучина Колхиды пылает?
Мне чудится, словно чинары лепечут
И шепчет листва о разлуке;
Где море исходит, там тени трепещут,
И ждут меня там мамелюки.
На скалах огонь высекают подковы,
Рогов мне послышались звуки;
Без родины трудно и всюду сурово,
И кличут меня мамелюки.
У них, что на тквирских росли кобылицах,
Как взгляд изменился в чужбине!
И в знойной долине с покорностью в лицах
Пристанища ищут отныне.
Их гнали, как ланей. Теперь вспоминают
Глаза, материнские руки;
Арабских теперь жеребят объезжают
И «челу» поют мамелюки.
А помнят ли проса поля, деревушки,
Заборчики, хаты-плетушки?
В страну, в ее долю, я тоже врезаюсь,
О берег душой ударяюсь.
Неужто из гроба сюда, в переулки,
Теней простираются руки?
Там черные кони, там черные бурки,
Мерещатся мне мамелюки.
* 164. «Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя…» Перевод Е. Самченко
Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя,
Я подобрал и в дом отнес их. Тьмою
Ночь страшная настигнет ли тебя,
На тихий зов предстану пред тобою.
Пересчитаю звезды и отдам,
Чтоб ночь в ущелье ярко освещалась,
Чтоб ты по нашим золотым следам
До уголков души моей добралась.
Скажу: бери, я звезды обернул
Сухой соломой; в доме выбрал место;
Их у меня и ветер не задул,
Просил их дед на семена, но тщетно.