* 178. Владимиру Маяковскому. Перевод Е. Самченко
Твой голос в народе. Бывало, при жизни
Претил тебе звук, если отзвук пустой.
Каймою стихов окружил ты отчизну,
Сказал о Багдади одною строкой.
Ты кинул Риони строку и оттиснул
Свой след на песке; над волной постоял;
Послушал, как ветер поет в Кутаиси,
Басистую нежность горы перенял.
Стал голос алмазом, стал режущей силой,
Волна окрылила тебя синевой;
Твой голос потом распахнулся в России
Красивою тяжестью и широтой.
И гор голоса говорили с тобою,
Туман над хребтом ты плечом разорвал
И разноголосьем и крупной рукою
Границы державы не раз обнимал.
Твой шум не прервался; твой шум настоящий;
А след на песке лишь заметнее стал;
Ты свой в этой жизни, ты непреходящий,
И нежно, бывало, твой гром рокотал.
А бархатный бас твой в народе. При жизни
Претил тебе звук, если отзвук пустой.
Каймою стихов окружил ты отчизну,
Сказал о Багдади одною строкой.
Ту строчку, что не расставалась с тобою,
Десницей на русской земле посадил.
Твой голос сравнил бы я с первой весною,
С грузинской любовью еще бы сравнил.
* 179–180. Стихи о Пиросмани. Перевод Е. Самченко
1. «Вечереет откровенней…»
Вечереет откровенней,
Входит ослик в ночь проворно;
Уточняется мгновенье
Цветом ночи, краской черной.
Ты желал бы с приговоркой
Выпить чай неторопливо;
Подмигнул подружке бойкой,
Показал ей дар, любимой.
Плот рисуешь на досуге;
Спел арбуз твой сотворенный;
Над Курой поет дудуки
О ночах, о краске черной.
Ночью яркое светило
Нам нашел в ущелье; с нами —
Зеленщик, участник пира.
Грузия, ты — Пиросмани!
Грезил свежестью цоцхали,
Виночерпий, ты — рыбачил;
В дождь упал, на лоб упали
Дождь и лестница в придачу.
Ночь над улицею узкой
Охраняла стены эти;
Дом твой тихий, как церквушка,
Разрисован кистью в Цхнети.
Относился плохо к телу,
На ходу болел; ночами
Рисовал отсюда Веру,
А оттуда Ортачала.
Бегал вдоль Куры — попали
Сомы в сети; дни короче —
На горе тебя догнали
Ночь, орел и краска ночи.
2. «Шагал вдоль балконов-рисунков ночами…»
Шагал вдоль балконов-рисунков ночами
И думал, что спит Маргарита — устала;
Любил ее, слал ей корзины с цветами —
Квартира в душистых цветах утопала.
Назло дудукистам не пьянствовал скрыто;
Вина не хотел, хоть застолье шумело.
А бледная нежность твоей Маргариты
Два раза на белом холсте потемнела.
А некий кутила шатался по скверам,
Он шел по кварталу, простак одинокий.
О, как Маргарита, я крикну, посмела
Обречь твою бедность на крайность дороги!
А может, ошибся? В Цагвери запела
И слух иностранный сейчас услаждает;
А может, внезапно слегла, заболела
И где-нибудь лечится и увядает.
Не завистью был знаменит, а любовью.
Художник, познал ты святую беспечность,
А Грузия только плелась за тобою,
Ее обогнал — и шагнул прямо в вечность.
* 181. «Я думал так: сильнее твой размах...» Перевод Е. Самченко