Полки твоих сынов в сраженьях погибали,
Две тысячи годин звенели их щиты,
Но голову свою в унынье и печали
Ни перед кем еще не преклоняла ты.
Во имя двух святынь отважные иберы
Боролись у твоих многострадальных стен,—
Отчизну отстояв и не нарушив веры,
Поистине за них всё отдали взамен.
19
Как может позабыть отважный твой питомец
И рабство и позор тех беспросветных дней,
Когда врата твои всесильный Македонец
Поколебал в боях десницею своей?
Он ненавидел нас, он презирал бесправный
Талантливый народ. Но даже в лютый год
Удержит ли страну тиран самодержавный,
Который полюбить не в силах наш народ?
Жестокостям своим не ведавший предела,
Он Грузию в те дни, как тряпку, растоптал
И славный наш язык — сокровище картвела —
В родной его стране преследовал и гнал.
Он не хотел признать достоинства народа,
Его творения, величие и честь,
За что сыны его боролись год от года
И сотни бед своих сумели перенесть.
И в ярости народ смотрел на груды праха,
И шею гнул в ярме, как требовал тиран,
И под личиною покорности и страха
Обдумывал в душе возмездья тайный план.
20
И наступил народной мести срок,
Восстал народ, и враг бежит, гонимый,—
Благословен карающий клинок
Во имя счастья родины любимой!
Мне чудится отважный Фарнаоз,
Болеющий за честь родного края.
Клинок возмездья первый он занес,
Священным гневом яростно пылая.
Не вынес он, старинный наш герой,
Бесстыдства всенародных оскорблений
И на тирана мощною рукой
Обрушил месть отважных поколений.
И, поразив насильника в боях,
Сорвал он цепи с нашего народа,
И над страной, поверженной во прах,
Зажглась, как солнце ясное, свобода.
Он Грузию из множества частей
Опять слепил в одно большое тело
И возвеличил доблестью своей
Униженное звание картвела.
21
С тех пор твои, о Грузия, сыны,
Чтоб жизнь была привольна и богата,
Своих мечей не прятали в ножны
Под ненасытным взглядом супостата.
Пусть с четырех теснил тебя сторон
Коварный враг, но поднимались снова
Сыны твои, и, грудью отражен,
Враг удалялся с поля боевого.
Бывали дни, когда на твой призыв
Взвивались вверх народные знамена
И, юношей на бой соединив,
У рубежей вставали непреклонно.
Бывали дни, когда за честь твою
Смерть — даже смерть! — считалась счастьем. Даже
Соперничали воины в бою,
Кому погибнуть первому на страже.
А что теперь? В душе твоих сынов
Уж не горит огонь былых столетий,
И про дела отважные отцов
Не вспоминают нынешние дети.
22–23
………………………………………
24
Исчезла без следа былая мощь державы,
И доблестная жизнь, исполненная славы,
Заглохла, как река среди сухих степей…
Пусть не текла она дорогою свободной,
Истерзана борьбой и яростью бесплодной,
Но боль за родину была присуща ей.
Текла она вперед сквозь радости и горе,
То замирала вдруг, то ширилась опять.
Но зависть и вражда в бессмысленном раздоре
Родные берега старались подрывать.
И пали берега, обрушились твердыни,
И жизненный поток по воле темных сил
Десятками ручьев растекся по долине
И кровный труд отцов, бушуя, поглотил.
Настанет ли тот день, когда увижу снова
Страну, воскресшую для новых светлых дней,
Когда утихнет спор и крепкая основа
Соединит навек измученных людей?
Когда ручьи племен сольются воедино,
И, от последних бурь освобождая нас,
Могучая душа, достойная грузина,
С любовью осенит прославленный Кавказ?