‹31 октября 1945 г.›
В ПУТИ
Ты утомлен,
Не близкая дорога…
Ну что ж, сядь, отдохни
И путь свой огляни —
От первых дней
До старости порога.
Ты все узнал
В скитаньях неустанных:
Огонь и грохот бурь
И светлых дней лазурь,
Свершений торжество
И радость встреч нежданных;
И много ты
Богатств неисчислимых
Собрал в сердцах людских,
В напевах, мыслях их,
В глуши дремучих пущ,
В полях родимых.
Из тех богатств,
Как ткач неугомонный,
Узор чудесный ткал,
Что красками сверкал
В родном краю,
В лесах, средь нив стозвонных.
И пусть не все,
Что собирал годами,
Что накопил в пути,
Сумел ты донести,
Пусть многое
Развеяно ветрами,
И меньше сил,
И времени пусть мало,
И страшен след утрат, —
Что ж, мужеством богат,
Вновь собирай,
Что бурею умчало.
Навстречу дням,
Шагая с жизнью в ногу,
Неси свой дар святой
В мир светлый, дорогой,
Благословляя юность
В путь-дорогу.
‹8 октября 1945 г.›
ЛЕСАМ БЕЛОРУССИИ
Мне смолоду любы леса —
Таинственный шорох в зеленых хоромах,
Косматые дебри, а в них буреломы,
Где вихри кружились и рушились громы,
Где ливнем хлестала гроза.
Учил меня лес понимать
Великие песни и думы природы,
Весенних пернатых пиры, хороводы,
Криниц потаенных прозрачные воды,
Рожденных, чтоб край умывать.
Ой, лес, белорусский наш лес!
Я песен сложил о красе твоей много,
И в мир сквозь тебя мне лежала дорога,
Ты нянчил меня, но и в старости строгой
Даруешь не меньше чудес.
Тебя я всем сердцем пою.
Прими же спасибо за добрые встречи,
За тихие думы, за ясные речи,
Что ты напевал мне, прекрасен и вечен,
Спасибо за ласку твою!
Хвалу тебе все воздают.
И в мирные годы, и в годы лихие
Кормили, хранили нас чащи лесные:
Давали нам щедро стволы смоляные,
И мед вересковый, и трут.
Гляжу на отеческий край —
Промчались здесь смерчи, кровавые грозы,
Дубы полегли, как иссохшие лозы,
Пошли под топор и ольха и березы,
Что сникло в огне — сосчитай!
Изранена тяжко земля,
Война, как косарь, намахалась косою,
Омыла дороги смертельной росою,
На нивах раскинулась тенью ночною,
Леса потрясла до комля.
Родимые пущи мои!
Как вы поредели от битвы тяжелой.
Ах, сколько полян обожженных и голых,
Где свищет лишь ветер — бродяга веселый —
Шальные напевы свои.
Пора уж и вам отдохнуть,
Покрыться одеждой сияющей, свежей,
Пусть гром топоров пробуждает вас реже
И пилы стальные напрасно не режут,
Чтоб вновь вы расправили грудь!
Я грежу теперь об одном —
Немало сокровищ землею хранится,
Даст глины она на кирпич, черепицы,
Из камня мы выстроим школы, больницы,
Из камня дома возведем.
А вас, наши други леса,
Мы будем отныне беречь неустанно,
Засадим овраги, пески и поляны,
Заботливо вылечим все ваши раны,
Где смерти гуляла коса.
Пускай осенит вас покой,
Чтоб вновь вы простерли зеленые крылья,
Могучей и гордой набралися силы
И снова над нашим отечеством милым
Блистали бессмертной красой.
‹11 ноября 1945 г.›
МИНСК
Согбенные вербы, совсем как старухи,
Уселись над Свислочью в ряд,
О чем-то тайком ей твердят,
О чем-то ей шепчут невнятно и глухо.
О чем они шепчут? Заботы какие
Согнули их спины дугой?
И что их смущает покой?
Неужто все снятся бои городские?
Дома на пригорке, больные калеки,
Увечье несут напоказ,
Свет в окнах — в глазах их — погас,
Огнем опалило им брови и веки.
Взошел на пригорок. Знакомые дали
Видны на пространстве большом.
Не только руины кругом,
Не всё пустыри захватили, сглодали.
Мне радостно видеть, как Минск оживает,
Как, раны свои повязав,
Из пепла пожарищ восстав,
Он голову к небу опять поднимает.
Вон там подвели уж под крышу домину;
А там, у соседней стены,
Рабочие всюду видны;
А там заровняли под площадь низину.
Да, заново, с толком возводим столицу:
Хоть много нехваток у нас,
Но всё ж каждый день, каждый час
Всё с большим размахом работа спорится.
И ты возродишься, наш Минск стародавний,
Садами опять расцветешь,
Колоннами зданий взойдешь,
Опять молодой, и могучий, и славный!
‹23 мая 1947 г.›
РОДНОМУ КРАЮ И НАРОДУ
К тридцатилетию БССР
Для тебя я когда-то слагал
Много песен, отчизна родная!
О судьбе твоей злой горевал,
Лишь во сне твое счастье видал,
Наяву повстречать не мечтая.
Я в одном был уверен тогда,
Жил, одно лишь уверенно зная:
Не придет бог на помощь сюда,
При царе не отхлынет беда,
Жизнь при нем не начнется иная.
Дни, как волны, катились во мгле,
Жизнь давила нас черною стынью.
Пановали паны на земле,
На просторах родимых полей
Только пырник шептался с полынью.
Ой, ходило по свету, брело,
Все в лохмотьях, сермяжное горе,
И сквозь мутное в окнах стекло
Людям горькие вести несло,
Разливалося горе, как море.
Но терпенье исчерпал народ,
Зрела гнева могучая сила,
Зрела дума про грозный поход,
Чтобы буря свалила господ,
Злую царскую свору спалила.
И теперь, через тридцать годов,
Боль ношу я, те дни вспоминая.
Ты прости мне печаль тех ладов,
Горечь горькую песенных слов,
Край мой новый, отчизна родная.
‹14 ноября 1948 г.›
РАССКАЗЫ В СТИХАХ
ИГРИЩЕ
1
Звуки музыки лихие
Из корчмы несутся ввысь.
И откуда же такие
Музыканты собрались?
Как засыплют, защебечут,
Не утерпит и больной!
А скрипач и рвет и мечет,
Как гонимый сатаной.
Как шальной, смычок летает,
Скрипка ж голосом поет.
Ну и диво! Как живая,
Речь задорную ведет:
«Топай, топай, разгуляйся!
Пропил грош — не огорчайся!
Пропил деньги — не беда!
Не везет нам никогда!»
А другая — звонче пташки,
Звук, таящийся в струне,
Так трепещет, что мурашки
Пробегают по спине:
«Ти-ли-ли, ти-ли-ли,
Веселиться все пошли.
Выпивали, танцевали,
На карачках уползли.
На одной ноге сапог,
На другой — лапоток,
Эй, Сымон, Сымон, Сымон,
Не вались ты на загон!»
Контрабас же без запинки
Знай рокочет на басах,
Жар веселой вечеринки
Отдается в головах;
«Контрабас мой! Целый день
Ты молчал, как в поле пень.
А теперь ты дубом дуб.
Тупу-тупу, тупу-туп!
Хочешь, басом заревешь,
Хочешь, струны перервешь.
Ты послушай, Апанас,
Что за струны, что за бас!»
Свищет дудка, не сдается,
Отдохнет и вновь начнет.
Как зальется, как зальется,
Прямо сердце всколыхнет:
«Не прощу я,
Не прощу я!
Для чего ты
Брал седую,
И седую,
И глухую!
Негодую,
Негодую!»
Хлопцы ног жалеть не стали,
«Гей, поддай, валяй, дружки!»
И кружились и летали,
Как ночные мотыльки.
А девчата — маков цветик,
Щеки розами цветут;
Все отдашь за них на свете,
Как глазами поведут!
А запляшут- кровь от страсти
Загорится, вспыхнет взгляд,
И, хоть ты плясать не мастер,
Пятки сами застучат!
Кончат пляску, отдыхают.
Музыканты вытрут пот,
Хлопцы ж снегу поглотают,
И сначала пляс идет.