Выбрать главу

Новая земля

Вот на тебе, еще беда! Загнал же черт его куда! Антось по лестнице добрался К ветвям и там обосновался, — Скатерку приоткрыл над ситом, За ложку взялся деловито. Но только чуть затронул рой — Гудит пчела над головой, — Другая — в ухо жалит метко. Качнулся дядя наш на ветках, Невольно хвать за толстый сук! А сито выпало из рук! Пошла у пчел тревога тут, Звенят, как ангелы, поют, Но жалят дядю, словно черти. «Чтоб вам сгореть! Язвят до смерти!» Пригнулся дядя — вот напасть! На землю вся свалилась снасть. Антось за нею, будто сноп, Туда ж с вершины вербы — хлоп! Поднялся дядя, побежал, Так, словно разум потерял, В шалаш укрылся под застреху. И горя было тут и смеху! Потом Антось наш научился, К повадкам пчел приноровился, Стал скоро бортником завзятым, Хоть не сравнить его с Кондратом. Прошел и спас. Кончалось лето. Пылает лес, в багрец одетый, Трепещут в золоте осины, Свисают гроздья у рябины. Пчела уж меньше занята, Пожива ей теперь не та, К тому ж и ульи не пустые, Рои окрепли молодые И малость меду наносили. Вот кумовьев и пригласили На выбор меда в добрый срок. Веселый, тихий был денек. Мужчины на заре поднялись, Подмолодить себя старались: В корытах головы помыли, Усы повыше закрутили Да мылом их понатирали, Чтоб крепче были, не свисали. А для гостей, на праздник этот, Надели новые жилеты И сапоги так налощили, Что просто шляхтичей затмили. «Ты, дядя, в зеркало взгляни: Ну, хоть в бумажку заверни! Такой красавец, что держись!» — Дразнить мальчишки принялись. «А ты не смейся, дуралей, Утри-ка лучше нос живей, Сопля уж губы запирает», — Алеську дядя подсекает. Алесь затих, потупил очи, На шутки что-то неохочий Сегодня дядя, — смотрит вбок. Алесь — смышленый паренек! Он молча Костусю кивает, Из хаты выйти приглашает, — Договориться им пора О том, что мучит их с утра: Кому и где пасти скотину? «Я вот, брат Костусь, как прикинул: Коров мы выгоним вдвоем, Под старым вязом попасем. Когда ж они чуть пополнеют, Бока их малость округлеют, Мы их запустим на болото, И закипит у нас работа! То ты, то я — на перемену! Куда вот только мед я дену? Живот здесь надобно, браток, Как у Баландихи мешок». И хлопцы, кончив договор, За речку устремляют взор, Туда, где пролегла дорога, — Гостей сегодня будет много, Родных, знакомых и соседей. Быть может, кто-нибудь уж едет? А малыши в дому резвились, Близ мамки, как всегда, крутились, По временам ей помогали, Но больше все-таки мешали. Одна всех дума занимает: Что день сегодня необычный, От всех он праздников отличный, — Такой лишь раз в году бывает. На этот день молодцевато Принарядилася и хата: Все выскоблено добела, А стены красного угла Увиты зеленью кленовой, И стол накрыт скатеркой новой; Святых украсить не забыли, Цветной бумагой обложили, — Они взглянули веселее, Их лики сделались добрее. Алесь и Костусь в этот час Гостей под дубом поджидали И меж собой шутя гадали: «Узнай, Костусь, кто из гостей Приедет первым? Ну, скорей!» «Ну, кто? Конечно, Юрка, друже». «А почему?» — «Мед любит дюже. А там, гляди, Язэп припрется, И Фабиан из Королины. Подвыпьют, знаешь сам, мужчины, Вот разговор у них начнется! А после выступит Кондрат, Шутить, плясать всегда он рад, Его Ялевка подстрекнет. А У хин песню запоет: «Пей горелку! Эй, соседи!..» «Смотри, смотри, уж кто-то едет! — Алесь вскочил и вдаль взглянул И локтем Костуся толкнул. — То У хин едет! Видишь, вот он!» И хлопцы кинулись в ворота, Несутся что есть духу к хате: «Там Ухин едет! Ухин, тятя!» «Цыц, вы! Не сметь его так звать, Не то — ремня не миновать!» — Отец на сыновей серчает. Пиджак свой чистый надевает И из избы спешит скорей С почетом принимать гостей. Андроцкий — Ухин — в воротах Остановил конягу так, Как будто тот — лихой рысак, Хоть конь, как вол, неповоротлив И бегать сроду неохотлив. Кадушка Зося вся сияет. Михал сойти ей помогает: Она ж как глина — даже тяжко Под нею стонет колымажка. «Привет, кума! Войти вас просим!» А в узелке бутыль у Зоей. Кума, как утица, качаясь, Идет к крылечку, улыбаясь. Тут и хозяйка выбегает, Ей двери в сени отворяет. Они сердечно засмеялись И крепко так поцеловались, Как будто бы слились две речки; Горохом сыплются словечки. «А где же крестница Алена?» — Спросила Зося удивленно. Глядит Аленушка волчонком, Но Зося обняла ребенка, Спешит гостинец передать И понежнее приласкать. В глаза заглядывает ей: Ведь у самой-то нет детей! Алесь успел тут под шумок Распотрошить весь узелок. И Костусю бормочет в ухо: «Там, брат, горелка-веселуха, И каравай, и сыр как плаха! Эх, коли не было бы страха, Вот можно было б поживиться. Но этот дар не залежится! Я каравай не упущу, Тебя как надо угощу». Так пошутили, посмеялись И весело за дверь помчались. Якимов воз уже прибрали, Коня вожжами привязали В кустах ольховых возле дуба, Где погулять так было любо. Затем к избе подъехал чинно Язэп с фольварка Королина. А там Кондрат коня стегает. «Гей, смерть турецкая!» — ругает. И лишь заметили Кондрата, Загомонила сразу хата: «Ну, вот и бортник наш спешит, Всех распотешит, насмешит!» «Ноль! Смерть турецкая! Мякина!..» — Кондрат веселый был мужчина. Он прибыл с матерью седою — (Ее Алесь прозвал совою). Высокий, сухощавый, статный, Всегда желанный, всем приятный, Кондрат с приветом в дом вступил И о здоровье всех спросил. И бабка, Пальчиха Дорота, Хлеб-соль внесла, еще чего-то, — Таков обычай белорусский, В узле ж — горелка и закуски. Но вот гостей полна уж хата.