10. «Комариная толока…»
Комариная толока,
завтра жаркий будет день.
Небеса лежат широко
меж заречных деревень. —
Что же мне так одиноко?
Вспыхнет робкая звезда
в чистом поле, над овином.
И туманы, как стада,
разбредутся по долинам. —
Что же нам не как всегда?
Вечер медленный, субботний,
дольше в избах огоньки.
И казалось, беззаботней
нам стоится у реки. —
Что же иначе сегодня?
11. «Не расстраивайся, не плачь…»
Не расстраивайся, не плачь,
утро вечера мудренее.
За рекою скрипит дергач,
стог нахохлился, цепенея.
Провинился я, может, в чем? —
Передергиваешь плечом.
У тебя ли случилось что? —
Молча кутаешься в пальто.
В чистом поле сосна. Над нею —
самолет ли, звезда вдали.
Утро вечера мудренее.
Для тебя. Для нас. Для земли.
12. Гроза
Я вижу дол, туманный пред грозою,
чересполосицу косых лучей вдали,
и воды ржавые, и черствый горб земли,
рассохшийся от медленного зноя.
Но вот ударил дождь…
И чтобы не упасть,
деревья радостно схватились друг за друга,
зашлась трава
и, сдерживая страсть,
качнулась рожь упрямо и упруго,
и с шапкою в руках
старик застыл у плуга.
Швыряя молнии к ногам,
пророкотало небо надо мною:
— Живите, — приказало лепесткам,
— Ликуйте, — прокатило по лугам,
— Владейте, — молвило
натруженным рукам…
И этот гимн
звучал
как торжество земное!
13. Перед дождем
Сработались косы до визга,
торопятся — знай вороши!
Надвинулись тучи, и низко
мелькают над лугом стрижи.
И ветер шевелится в копнах,
и гнется трава до земли,
и бабы в раздутых полотнах
плывут, как в волнах корабли.
Все чаще вздымаются грабли —
все реже кудрявится смех.
Уж первые падают капли,
весомо, как полный орех.
Донельзя стемнело над лугом.
Кузнечиков стихла возня.
Идут лишь косцы друг за другом,
мятежные травы тесня.
И в миг, когда ливень нахлынул,
когда прорвалась тишина —
последняя пала травина,
последняя встала копна!
14. Молотилка
Ликуя посреди гумна,
она гудит без передышки.
У девок выцвели подмышки,
парней шатает без вина.
Струится в три ручья зерно,
поспешны золотые клубы.
И так сияют лбы и зубы,
что по углам темным-темно.
15. Трактор
Я вышел в поле на заре.
Застыв торжественно на взлете,
огромный трактор на бугре
стоял, как памятник работе.
Он был поставлен наугад
среди распаханной пустыни,
но умещался весь закат
между колесами литыми.
Дрожали сумерки вдали
над остывающим металлом.
Земля в масштабе всей Земли
ему служила пьедесталом.
16. «Упорно вниз вело дорогу…»
Упорно вниз вело дорогу.
Еще теням давая рост,
катилось солнце понемногу
по гребню розовых борозд.
Струился медленный и теплый
узор по золотой коре.
И в избах вспыхивали стекла
там, на Вороницкой горе.