2. «Сверлящий сердце вой сирены…»
Сверлящий сердце вой сирены
и лай зениток на луну.
Какую ночь себя смиренно
с постелей стаскиваем мы.
Не хорохорясь и не споря,
в подвал спускаться или нет,
какую ночь мы в коридоре
играть садимся в дурака.
Тасуем, ходим, вновь тасуем
и шутки шутим меж собой.
А через полчаса — отбой,
и снова спим не раздеваясь
какую ночь!..
65. Выбор
Квартал оглох в огромном грохоте.
Лежат дома. Свисают балки.
А говорится как-то походя:
фугаски, дескать, зажигалки.
Внутри судьбы своей картонной
мы — что ни день, то обиходней —
фугаскам счет ведем на тонны,
а зажигалкам — лишь на сотни.
И зажигалки — даже любим
мы по сравнению с фугасками
(Всегда ведь выбор нужен людям, —
не выбирать же только галстуки!..)
И лица маленькие —
лютым
великим пламенем обласканы.
66. Бомбежка
Стол отодвигаю от окошка.
Мелко-мелко бьется под ногой
пол… О край тарелки бьется ложка,
полная похлебки дорогой…
Не до жиру — быть бы только живу!
Смею ли я что-нибудь посметь?
Скомкала меня, заворожила с
воем нарастающая смерть…
Вот ворвется… с ходу сатанея,
выплеснет похлебку… и свозь дым
на колени рухну перед нею:
неужели гибнуть молодым?! —
Пыль волчком по комнате завертит,
хлопнет дверью, плюнет на меня…
…Сладострастным ужасом бессмертья
тело наливается, звеня…
67—68. Отбои
1. «Конечно, самым популярным…»
Конечно, самым популярным
в ту осень был мотив отбоя.
Пусть в исполнении бездарном,
одной играемый трубою,
он проникал глухие уши,
он размыкал глухие своды —
и повторяли наши души
тот гимн
действительной свободы!
2. «Не из проветренных квартир…»
Не из проветренных квартир,
а только выйдя из убежищ, —
поймем, насколько этот мир
листвой пьянящ, лучами режущ.
Слепые слезы на глазах,
глухонемой восторг на мордах, —
хотя на свете час назад
намного меньше было мертвых.
69. Дождь
Сегодня дежурство дождя, и по крышам
идет он — ни каски на нем, ни плаща!
Мы письма сегодня чернилами пишем,
сегодня мы дышим, сегодня мы слышим —
бомбежки не будет: дежурство дождя.
На улицу носа не высунь сегодня,
буржуйка дымит, но не все ли равно:
сегодня мы пишем и дышим свободней,
чем если бы солнце светило в окно,
чем если бы праздник, чем если бы флаги,
чем если бы сводка хорошей была. —
Сегодня нам верится: есть у бумаги
два честных, два сильных, два белых крыла.
Не станет же цензор вымарывать строчек,
что, как никогда, вот сегодня, сейчас —
мы счастливы!..
Дождь по железу грохочет…
А все остальное — испорченный почерк
доскажет за нас.
70. Затемнение
Я ночной предъявляю пропуск,
луч в лицо — и фонарь погас.
И — безвременнейшая пропасть
разворачивается у глаз.
Ни предметов, ни расстояний,
никаких четырех сторон.
Сгинуть заживо в этой яме
я низашто приговорен.
Как шагнуть и не оступиться,
не наткнуться на темноту?
Затемнение — как темница:
рвись, доказывай правоту!
~ 26 ~