И лишь лицо оставил я похожим
У этого бессильного подобья —
Прекрасного, но пленного растенья,
Ушедшего корнями в огород.
И хрен седой растет с тобою рядом,
И хнычут репы, что земля на грядах
Черна.
И всех своим нехитрым ядом
Перетравить мечтает белена.
И солнца нет.
За облаками скрыто
Оно.
И огородница подходит,
Морщинистыми, дряхлыми руками
Схватила за прекрасное лицо…
Художник тут вбежал,
Он крикнул:
"Кто вам позволил рисовать?"
— "Идите к черту!" — ему я сдержанно сказал
И тотчас
Покинул этот серый, пыльный дом.
3
"Вы ночевали на цветочных клумбах?
Вы ночевали на цветочных клумбах? —
Я спрашиваю.—
Если ночевали,
Какие сны вам видеть удалось?"
Покинув дом, где творчество в запрете,
Весь день метался я, ища квартиру,
Но ни одна квартирная хозяйка
Меня не допустила ночевать.
Они, крестясь, захлопывали двери
И плотно занавешивали окна
Дрожащими руками.
Слишком страшен
Был вид и взгляд мой…
Наступила ночь,
И сумрачно постлал я одеяло
Меж клумб под сенью городского сада.
Но сон не брал. И травы щекотались.
И вороны рычали с тополей.
Так ночь прошла.
Рассвета не дождавшись,
По улицам сырым, туманным, серым
Я вышел за город.
В глазах двоились
Тропиночки, ведущие в поля.
И был рассвет!
Земля порозовела.
В ней зрели свеклы.
Я стоял, вдыхая
Все запахи земли порозовевшей.
Рассвет прошел. И день настал в полях.
Я не стоял — я шел вперед, вдыхая
Медвяный запах длящегося полдня,
Ища чего-то и не находя.
Но голоса растений властно шепчут:
"Ищи, ищи!"
И вдруг на перекрестке
Дорог, ведущих в будущие годы,
Ты появилась как из-под земли.
Ты закричала:
"Где вы ночевали?
Чем завтракали?
Сколько беспокойства
Вы причинили мне своим уходом!
Вторые сутки, как я вас ищу!"
Всё кончилось…
На розовой поляне
Пьем молоко, закусываем хлебом,
И пахнет перезрелой земляникой
Твой теплый хлеб…
Июльская земля
Нам греет ноги.
Ласкова к скитальцам
Всезнающая, мудрая природа.
Подсолнух!
Из чужого огорода
Вернулся ты в родимые поля.
1932
Сон подсолнуха{35}
Старый хрен растет со мною рядом,
Стонут репы, что земля черна,
И детей своим нехитрым ядом
Отравить мечтает белена.
Солнце! Скрылось ты за облаками.
Скоро огородница придет,
Мощными, шершавыми руками
По венцу тихонько проведет.
"Семя,— говорит она,— созрело!
Мы его поджарим и сгрызем".
Так открутит голову. А тело
Упадет, ломаясь, в чернозем.
Уцелею ли, простой подсолнух,
Если не сумею в эту ночь
Напряженьем сил, еще неполных,
Цепкость этих рук превознемочь?
Ну, рванись! Употреби усилья,
Глядя ввысь, в лазоревую ширь,
Листья, превращаемые в крылья,
Над землей упрямо растопырь.
Ну, рванись! Употреби усилья!
Ведь летает даже нетопырь.
Листья, превратившиеся в крылья,
Над землею мощно растопырь.
Пусть бегут и улица и дворня,
Пусть кричат:
"Сгрызем его, сгрызем!"
Взвейся в небо, осыпая с корня
На головы жирный чернозем!
Но земля,
Упорная, за корень
Уцепилась:
"Ты куда? Постой!
Поволнуйся, горд и непокорен".
Это и зовется красотой!
1933
Рассвет{36}
Нелюдимая моя,
Ты любимая моя!
Старый город весь порос травою,
Укрепление береговое
Точно так же поросло травою.
Мы по городу ходили двое
В этот вечер — только ты да я.