Мне в молодости было всё равно.
А вот теперь, когда подходит старость,
Вдова ль заплачет, пьющая вино,—
Я ощущаю и тоску и ярость,
Иль школьница чернильное пятно
В тетрадь посадит и ревет от кляксы,—
Я не могу, хоть самому смешно,
Из-за какой-то волноваться плаксы.
Не верите?
Так я открою вам,
Взялась откуда жалостливость эта.
Не улыбайтесь простоте ответа…
А дело в том, что я когда-то, где-то,
Но женщину заставил плакать сам.
1935
Храм Мельпомены{41}
Это недавно случилось. Вчера. Ночью.
Выводы сделать настала пора. В клочья
Рукопись некую я изорвал ночью.
Так никогда еще не тосковал. В клочья!..
Древность. История. Что-то не то… Что же в итоге?
Я в пиджаке. Я имею пальто. Я же не в тоге.
…Выйди из дома, если не спишь ночью.
Стены. Витрины. Намокших афиш клочья.
Слышишь ты этих лохматых бумаг шорох
На почерневших заборах!
Видишь: их ветром угнало во мрак ворох.
…Прямо не знаю, как я успел. Ровно к началу.
Кто-то, наигрывая, где-то пел, что-то звучало.
Напоминала церковный алтарь сцена.
Храмом твоим назывался встарь, о Мельпомена,
Этот кирпичный уютный чертог. Ладан
Или другой сладковатый дымок, шел от лампад он
Ввысь к куполам по зеркальным полам
Из-за кулис там, где хлам по углам свален
Близ разгороженных пополам исповедален.
Сладкий дымок. Шел меж всяких реклам вдаль он.
Я понимал: где-то — будто гарем. Теплятся свечи.
Что может быть, чем пахучий кольдкрем[30], едче?
Теплятся свечи. Это зачем? Словно папессы[31],
Были актрисы в ризах ротонд, как дьякониссы.
Отпевали провалившуюся пьесу.
Боже, это была одновременная панихида,
Но, в общем, никто не подавал и вида,
Будто и вправду рычал злодей, сердце билось,
Пьеса из жизни добрых людей длилась.
Так кого же отпевали, скажи на милость?
"Пьесу! Я тебе говорю. Я над таинством поднял завесу".
— "Да ну тебя к бесу. Черт тебя знает, что ты говоришь!"
— "Я говорю: ты сегодня не спишь ночью.
Стены, витрины, намокших афиш клочья.
Слышишь ты этих лохматых бумаг шорох?
Так! О чем же еще я хотел тебе рассказать?
Ну, конечно, не о билетерах.
Вот что скажу: в темноте, заглянув в ложу,
Слышу я:
— "Что же "Мистерия-буфф"[32]?"
— "Позже…"
— "Позже? Когда же?"
Ты слышишь афиш шорох?
Видишь, их ветром взметнуло до крыш, рвет на заборах?"
— "Нет, я не вижу,— ты молвишь, взглянув.— Честное слово!"
— "Слушай, а правда, что эту "Мистерию-буфф"
Совсем не обязательно воспроизводить из слова в слово
И что ее можно дополнять снова и снова?"
1936
Пленный швед{42}
"В Перми есть пермень[33]. В Златоусте есть злато.
И видывал Азию. Глазом солдата
Смотрел я на Азию. Очень богата!
Вот я расскажу, что я видел когда-то:
Послушайте вы, молодые ребята!
Я Карлусу[34] храброму не был изменник,—
Нас честно побили. И вот, бедный пленник,
Больной и в лохмотьях, я был и без денег.
Мне в Питере булочник-немец дал пфенниг[35],
Но пфенниг истрачен, я снова без денег".
Царь Петер сказал: "Швед! Вы сделались нищим.
Но вы не печальтесь, вам дело подыщем!"
…Телега гремит. На восток кнутовищем
Ямщик показал: "Там не будешь ты нищим.
Там станешь ты жирный, с тугим животищем!"
И пьян конвоир. И одна с ним беседа:
"Не выпить ли, швед, нам с тобой до обеда?
А хочешь, мы выпьем и после обеда!"
— "О, ваша победа! Не надо обеда!
Пусть смерть угостится останками шведа!"
вернуться
30
вернуться
31
вернуться
32
вернуться
34