Выбрать главу
Вот в дом Домовитых стучится она, Псов будит косматых и сытых И шепчет во мрак слухового окна: "Вставай, гражданин Домовитых! Вставай, Домовитых, и двери открой!" — "А кто там так поздно стучится?" — "Я чтица! Пришла я читать Домострой[55]. Открой, Домовитых! Я — чтица. И книжник со мною, из дальних он мест, Брада наподобье лопаты. А имя его: Сильвестр[56], Сильвестр… Слыхал про такого попа ты?"
Бормочет хозяин, в мерцании звезд Неслышно назад отступая: "Какой еще там еще поп Селевестр, Не знал про такого попа я…"
Отходит Зима, и в другие дома, В соседние, тоже стучится: "Откройте!" — "А кто там?" — "Да я же сама!" — "А кто это ты?" — "Меховщица!"
И тут не впустили. "Иди,— говорят,— Чего,— говорят,— ты забыла?" — "Впустите! Я здесь. Не хочу я назад! Не рушатся стены, полы не горят… О, тишь глубочайшего тыла! Я чую, кочуя: не взвоет снаряд Над крышами зло и уныло, Не рушится свод, потолки не горят… О, тишь глубочайшего тыла! О, белых равнин глубочайшая грусть! Рек медленное теченье!.. Я ранена в сердце! Я здесь нахожусь Для длительного леченья…".
Леченье? Молчанье… Мерцанье огня. И снова, рыдая, горюя: "Впустите!" — "А кто там?" — "Впустите меня! Я — странница, вам говорю я".
Ну вот и впустили. Ну что ж не вошла? "Чего,— говорят,— не вошла ты? Куда же умчалась, так зла и бела? В какие стучишься палаты?" В палаты? Куда там! На снежный пустырь Умчалась, горюя, играя… И мечется следом норд-ост—поводырь… Так вот ты какая, страна-холодырь! Снега без конца и без края. И месяц козлиные точит рога О звезды там, в бездне туманной. Так вот ты какая! Вьюга, Тайга, Оледенелые берега, Шишига под крышею банной… Забудьте обычай странный — Пользоваться эмалированной ванной! Снега, Тайга, Вьюга. И город не спит, погруженный в снега, Морозный, косой, деревянный.
* Такой и тебе показалась Сибирь,— Ты видел не лес и не горы, А в первую очередь этот пустырь — Заборы, заборы, заборы… Но выросли там Не дома-терема, А замки, настолько могучи, Что стены, как горные кручи, Уходят под самые тучи.
О ветер! По тундрам ты ночи и дни Носился, бездушен, бездомен. Дохни и раздуй золотые огни У домен, у домен, у домен! Граненая Обь, Златоокий Иртыш, Ангарские ясные воды — Повсюду, куда ты ни поглядишь,— Заводы, заводы, заводы! Над сводами их золотой листопад, Над сводами их голубой снегопад… О, тишь глубочайшего тыла! Сибирь-холодырь,— про тебя говорят, К тебе эта кличка пристыла. Но в час, когда крепости вражьи горят, Мы знаем, откуда берется снаряд,— Холодной рукою смертельный заряд Не ты ли в него вложила: Вздохнула Вдохнула В волшебный снаряд Дыханье глубокого тыла! 1942

Кружева{51}

Я не знаю — она жива или в северный ветер ушла, Та искусница, что кружева удивительные плела В Кружевецком сельсовете над тишайшею речкой Нить. Кружева не такие, как эти, а какие — не объяснить! Я пошел в Кружевной союз[57], попросил показать альбом, Говорил я, что разберусь без труда в узоре любом. Мне показывали альбом. Он велик, в нем страницы горбом, И, как древних преданий слова, по страницам бегут кружева. Разгадал я узор-сполох, разгадал серебряный мох, Разгадал горностаевый мех, Но узоров не видел тех, Что когда-то видал в сельсовете Над тишайшею речкой Нить — Кружева не такие, как эти, а какие — не объяснить! Я моторную лодку беру, Отправляюсь я в путь поутру — ниже, ниже по темной реке, Сельсовет вижу я вдалеке. Не умеют нигде на свете эти древние тайны хранить, Как хранили их здесь, в сельсовете, над тишайшею речкой Нить Славен древний северный лес, озаренный майским огнем! Белый свиток льняных чудес мы медлительно развернем. Столько кружева здесь сплели, что обтянешь вокруг земли — Опояшшь весь шар земной, а концы меж землей и луной Понесутся, мерцая вдали… Славен промысел кружевной! Это те иль не те кружева? Мастерица! Она жива? Да жива! И выходит она, свитой девушек окружена. Говорит она: "Кружева мои те же самые, те же самые, Что и девушки и молодушки. Не склевали наш лен воробушки! Не склевали лен черны вороны, разлетелись они во все стороны! Кружева плету я снова. Вот он, свиток мой льняной. Я из сумрака лесного, молода, встаю весной. Я иду! Я — на рассвете! Встретьте девицу-красу В Кружевецком сельсовете, в древнем северном лесу!" 1932, (1944)
вернуться

55

Домострой — свод правил общественного, религиозного и особенно семейно-бытового поведения, памятник русской литературы XVI в.

вернуться

56

Сильвестр (ум. ок. 1566) — священник Московского Благовещенского собора, автор особой редакции "Домостроя", духовник Ивана IV Грозного.

вернуться

57

Кружевной союз — артель, объединившая кружевниц-кустарей.