Ты нам велишь вставать? С какой же стати?
Ужель влюбленным
Жить по твоим резонам и законам?
Прочь, наглый дурень, от моей кровати!
Ступай, детишкам проповедуй в школе,
Усаживай портного за работу,
Селян сутулых торопи на поле,
Напоминай придворным про охоту;[25]
А у любви нет ни часов, ни дней —
И нет нужды размениваться ей!
Напрасно блеском хвалишься, светило!
Сомкнув ресницы,
Я бы тебя заставил вмиг затмиться, —
Когда бы это милой не затмило.
Зачем чудес искать тебе далёко,
Как нищему, бродяжить по вселенной?
Все пряности и жемчуга Востока —
Там или здесь? — ответь мне откровенно.
Где все цари, все короли земли?
В постели здесь — цари и короли!
Я ей — монарх, она мне — государство,[26]
Нет ничего другого;
В сравненье с этим власть — пустое слово,
Богатство — прах, и почести — фиглярство.
Ты, Солнце, в долгих странствиях устало,[27]
Так радуйся, что зришь на этом ложе
Весь мир — тебе заботы меньше стало,
Согреешь нас — и мир согреешь тоже;
Забудь иные сферы и пути,
Для нас одних вращайся и свети!
Мне все равно, кого любить;
Будь она пышнотела или суха, как палка,
Бойкая горожанка или провинциалка,
Может блондинкой или смуглянкой быть;
Вечно в слезах, как губка,
Или в пылу, как трубка,
Лишь бы не однолюбка,
Лишь бы не преданная голубка, нет! —
Боже, избавь от этих бед.
Или так манит вас покой?
Или вы все пороки старые истощили?
Иль матерей уроки в детстве не доучили?
Или боитесь верности вы мужской?
Нет, не покой нам нужен,
Суженый слишком сужен;
Меньше, чем пара дюжин, —
Слишком выходит постный ужин, ах! —
В узенькой клетке чиж зачах.
Так я на лютне бренчал, чудак;
Песню мою Венера походя услыхала,
Горестно изумилась и вознегодовала;
Но, убедившись, что все и вправду так,
Молвила: точно, эти
Еретики на свете[29]
Есть, и у них в предмете
Верность, но эти коварные сети — ложь!
Верных влюбленных не найдешь.
Молчи, не смей чернить мою любовь!
А там — злорадствуй, коли есть о чем,
Грози подагрой и параличом,
О рухнувших надеждах пустословь;
Богатства и чины приобретай,
Жди милостей, ходы изобретай,
Трись при дворе, монарший взгляд лови
Иль на монетах профиль созерцай;
А нас оставь любви.
Увы! кому во зло моя любовь?
Вздыхая, чей корабль я потопил?[37]
Слезами чьи поля засолонил?
Грустя, вернул ли хлад на землю вновь?
От лихорадки, может быть, моей
Чумные списки[38] сделались длинней?
Бойцы не отшвырнут мечи свои,
Лжецы не бросят кляузных затей
Из-за моей любви.
С чем хочешь, нашу сравнивай любовь;
Скажи: она, как свечка, коротка,[39]
И участь однодневки-мотылька
В пророчествах своих нам уготовь.
Да, мы сгорим дотла — но не умрем,
Как Феникс,[40] мы восстанем над огнем!
Теперь одним нас именем зови,
Ведь стали мы единым существом
Благодаря любви.
вернуться
Мотив иронического обращения к заре, обвинения ее в страданиях школьников, крестьян см. у Овидия (ЛЭ, I, 13). Жестокость Авроры Овидий объясняет бегством молодой богини от бессмертного, но старого мужа Тифона (см.: Чосер Дж. Троил и Крессида, III, 210). У Донна само Солнце — дряхлое.
вернуться
...Напоминай придворным про охоту... — В этих строках комментаторы видят аллюзию на возросшую популярность охоты при короле Иакове I.
вернуться
Я ей — монарх, она мне — государство... — Социальная аналогия между властью в семье и государстве в средневековой мысли заимствована из идей Ликурга и Аристотеля (Аристотель. Политика).
вернуться
Ты, Солнце, в долгих странствиях устало... — В геоцентрической модели Солнце «бегало» вокруг Земли, и герой предлагает ему остановиться и «отдохнуть» в гелиоцентрической модели. Аллюзия на сюжет об усталом Фебе (Овидий. Метаморфозы, II, 385-390).
вернуться
Возможный источник — ЛЭ, II, 4. Об использовании Донном теории «естественного права» см. примеч. к «Общине» и «Изменчивости».
вернуться
...Еретики на свете... — Пародийная «догматика полигамии»: мифы о любовных связях Венеры свидетельствуют об отсутствии социальных запретов в «естественном праве», а моногамия — измышления отдельных еретиков, противопоставляющих себя догме.
вернуться
За каждый день, что ссудишь мне сейчас... — Контаминация мотивов: «продажа времени» ростовщиком (рассрочка денег) и договор с дьяволом.
вернуться
...верну я десять... — Ростовщичество было легализовано в 1545 г. при условии низких процентных ставок. При Елизавете I (1533-1603) законная ставка составляла максимум 10 процентов, но это не соблюдалось на деле. В оригинале герой соглашается вернуть в 20 раз больше, но взаймы он берет само время.
вернуться
...Когда, седой, устану куролесить... — Контаминация двух античных мотивов: быстро приближающаяся старость (Анакреон, 8,20) и желание насладиться каждым ее мгновением, пока жив («carpe diem») (Гораций. Оды, I, 11).
вернуться
...и служанка, и девица... — Античный сюжет об измене госпоже с ее служанкой (ЛЭ, II, 7-8).
вернуться
Мой вкус не строг... — Аналогия женского тела и еды (Песн. 4:16) прочитывается на буквальном уровне.
вернуться
...Цыпленок сельский... — В оригинале метафора еды накладывается на традиционное противопоставление девушек двора, города и деревни.
вернуться
...Избавь меня от застящих простор / Любовных шор\ — Взаимная любовь здесь — самое страшное наказание Амура.
вернуться
Вздыхая, чей корабль я потопил! — Ирония над «разрастанием» петраркистского влюбленного до макрокосма.
вернуться
...Чумные списки... — См. примеч. к «Рассказу о горожанине и его жене».
вернуться
...как свечка, коротка... — См. примеч. к «Отречению». Набор эмблем: мотылек — любовник, стремящийся к быстротечным и опасным удовольствиям; орел — символ мужской силы и власти; голубь — символ женской кротости и покорности.
вернуться
Феникс — солярный символ, эмблема вечности, цикличности и возрождения. Почитался египтянами. Считалось, что есть только одна бесполая птица, жившая 500 лет, затем она сжигала себя и возрождалась из пепла молодой. В бестиариях — символ воскрешения Христа и праведников. У Донна чудо смерти-воскрешения — эвфемизм экстаза.