[3] Низами
В светлейших долинах лежал твой удел,Но сам ты в один из семиТех дней невечерних слететь захотел,Как лист, и ослепнуть с людьми.Ты вышел, покинув бессмертный простор,Гремя золотыми дверьми,Вослед не послышался окрик: «Постой!» –С небес безразличных семи.
Но, если стыдишься стать братом вещам,Моё увещанье прими:Я родину душ по ночам посещал, –И ты посети с Низами!
[4] Петефи
Зеркальное застывшее пространство,Родные колосящиеся степи,Вода и свет, обнявшиеся страстно, –Свежа, недвижна родина Петефи.
Но, недруг сердца и мечты союзник, –Душой кляни, а языком приветствуй, –Со свитой чисел, офицеров грузных,Шагает Время мимо строя бедствий
И говорит: «Я честью заклинаю:Исполни долг, а после славы требуй –Верни всю кровь бурлящему Дунаю,А весь порыв – безоблачному небу!»
Улица будущего
В начале – тихий дом, и здесьЖивут герои Ариосто:С них смерть навеки сбила спесь,У них бесхитростно и простоЦветёт блаженство на лице.
А близ провала – там, в конце,Есть особняк героев Кафки,И каждый мыслит: «Как я целОстался средь вселенской давки?..» –И не решит никто задачи…
…На протяженье мостовой –От Дома смеха к Дому плача –Подземный мерный пульс живой,И крови полная отдачаИ поит, и во всей красеСырую землю содрогает…С тем сердцем, словно ОдиссейС сиренами, мой слух играет.
«Был мальчиком кудлатым…»
Был мальчиком кудлатым,И у корней, где мох,Как рядом с тайным кладом,Стоять часами мог:
Там муравьи копали,Фундамент возводя,И маленькие пальмыЛоснились от дождя.
И жил народ любезныйВ стране лесов и вилл,А он, как дух небесный,Над нею волен был.
Но мальчик стал подростком –И ощутил, скорбя,В садах, под корнем скользким,В такой стране – себя.
И только много позже,Покинув путь кривой,Внезапно понял с дрожью,Кто смотрит на него…
Безрассветный край
Вблизи гнездящихся меж мыслейДомов, гнетущих и квадратных,Близ газовых заводов, близ лиОрудий пахотных и ратных, –
Не знаю, только в гиблом местеТолпятся ночью под покровомЧернеющих, как дым, известий:Не жди рассвета в мире новом!
Его не будет. Проходи же.Привыкни к жизни одноцветной! –Но смотрят вверх. И небо ближе.Росою пахнет предрассветной.
«Мне прежде яви открывалось…»
Мне прежде яви открывалосьВ широком сне:Деревья стягами взвивались,И крепостями надмевалисьЛеса к весне.
И снился ты: твои полёты,Паденья крик, –Цветущих яблонь повороты,Вперёд смотрящий, с видом Лота,Седой цветник.
И только так могло случиться,Слетевший лист:В преддверье смерти – чем лечиться?Предначертанье ветра – чисто,И сам он чист.
Балкон
Внезапною зарёю раннейРазбужен мальчик. Он взволнованЦветным сверканием собранийИ бесконечно звёздным, новым,
Слепящим небом. Там, над домом,Всё ожило – и смотрят людиВслед лицам, некогда знакомым,И взглядам, гаснущим в салюте.
И на балконе замер мальчик:Под ним – в сибирский лес длиною –В обрядовых застыла плачахТолпа зарезанных войною.
Но вдруг – средь мёртвых – вдох и выдох:Из них один стоит всех выше,Один из некогда убитыхНад городом внезапным дышит…
И понял он, что без порезовПрожитых жизней – жив не будешь,Что прошлое не схватишь трезвоИ только опрометью – скрутишь.
Чайка
Из цикла «Песни безумца»От облака к облаку перелетаяИ всё оставаясь внизу,Ты, острая чайка, ты, чайка крутая,Зачем накликала грозу?
Иль думала ты – урагана порывыПокажут бескрылому мнеСверкание громом разбуженной рыбыНа чёрной от дыма волне?
Покажут, как в лаву кипящую рельсы,Состав ослепив, перешли,Как рушатся грады, взметаются весиИ кровь вопиёт от земли?