Когда срезают грозди винограда
Порою лучезарного тепла,
Он с нею встретился. Она из сада
На мулах ехала, как сад светла.
И он спросил: «Скажи, что делать надо,
Чтоб ты моей, навек моей была?»
Она ему: «Не гаснет пусть лампада
Перед Кипридой». Ветку занесла,
На мулов крикнула, их сон нарушив,
И правый мул забавно поднял уши,
И пыль взлетела — розоватый дым.
И он пошел, исполненный отрады,
И думал: «Хорошо быть молодым,
Когда срезают грозди винограда».
1922
60. «Качнулась занавеска на окне…»
© Перевод Б. Турганов
Качнулась занавеска на окне,
Мгновенно и пленительно алея,
И ветерок в вечерней тишине,
Листвой играя, убежал в аллею.
Там, за окном, — склоненный над столом
Девический простой и чистый профиль,
А с площади глядят на тихий дом
Два старых друга: Фауст и Мефистофель.
Собор простлался тенью по земле,
У стен коты мелькают торопливо,
И круглоглазый филин в полумгле
Им безнадежно шлет свои призывы.
Плащи в пыли, засечки на клинках,
В мечтах давно уж нет былого блеска,
Но всё глядят, с надеждою в глазах,
Как в вышине алеет занавеска.
1922
61. «Ветвистый дуб, угрюмый и суровый…»
© Перевод В. Бугаевский
Ветвистый дуб, угрюмый и суровый,
Столетний дом укрыл шатром густым.
Остановиться б, привязать гнедого
И поклониться образам святым!
Рекою желтой и неторопливой
Тропа течет, небес не отразив.
Могучий дуб, хоть ты листвой шумливой
Ответь на несказанный мой призыв!
Певунья ласточка под крышей где-то
Гнездо свивает, в чаще зверь завыл…
И сердцу снится, что тропой вот этой
Айвенго в город на турнир спешил.
1922
62. «Поэт! Ты будь своим судьею…»
© Перевод Б. Турганов
Поэт! Ты будь своим судьею:
Когда тоска и ночь в груди,
Возвысься над самим собою,
И суд твори, не знай покоя,
И не прощай, и осуди.
Придут свидетели, вставая
Со дна испуганной души, —
И ты ей скажешь: в мир без края
Ступай, нигде не отдыхая,
И, согрешивши, не греши.
1922
63. «Все умерли — а об одном скорблю я!..»
© Перевод Ю. Саенко
Все умерли — а об одном скорблю я!
Не прогнусавил ничего дьячок,
И поп с оплатой молча согласился,
Не голосили бабы, детвора
Над вырытой могилой.
В синем небе
Два коршуна висели недвижимо,
И даль была пустынна. Вот и всё.
Он был иль нет? В последних белых астрах —
Предчувствие сверкающих снегов.
Я положил бы их у изголовья,
Я плакал бы, когда б не показалось,
Что я себя — себя же хороню.
1922
64. «В горах, среди камней и ледников…»
© Перевод Н. Ушаков
В горах, среди камней и ледников,
Над девственным высокогорным краем
Одну мы только хижину встречаем —
Приют охотников, гнездо орлов.
Господень гнев, метелью подстрекаем,
Грохочет в безднах, грозен и суров, —
А мы сидим, и вот шашлык готов,
Мы пьем вино и в шахматы играем.
Когда-то, так нам рассказал поэт,
В жилье таком же отдыхал Манфред,
С Непобедимым вновь готовясь биться.
И мы — лишь день забрезжит молодой —
Пойдем со смертью в шахматы сразиться,
Ведомые гранитною тропой.
1922
65. «В субботу плещет море, и дельфины…»
© Перевод Б. Турганов
«Пісні не народ складає, а морськії люди. В суботу грає море; на море випливають морськії люди, що половина чоловіка, а половина риби, випливають і співають усяких пісень, а чумаки стоять на березі та й учаться».
Із етнографічних записів.
[18]
В субботу плещет море, и дельфины,
Купаясь в пене, выгибают спины,
И за туманом — чаек голоса,
И молятся безмолвно паруса.
Волы стоят, рога уперши в землю,
И не ревут, волнам прибоя внемля,
И не идут домой. А чумаки
Сердцами вдаль уносятся, легки.
Тогда из моря выплывают люди:
С хвостами рыб, но с человечьей грудью
И головой. И песни их звучат,
Как трубный клич, пронзающий закат.
В субботний час среди морской равнины
Она возникла, песня Украины,
И в море дальнее — в субботний час —
Она зовет и увлекает нас.
1922 или 1923
66. «Нет! Не казарма — день грядущий…»
© Перевод Б. Турганов
Нет! Не казарма — день грядущий,
И не цементный коридор!
Недаром светит нам сквозь тучи
Огненноокий метеор —
И он земли коснется нашей,
И мир предстанет голубым
От золотых кремлевских башен
До нив, где спит железный Рим.
1923
67. «Чуть светит дремлющая плошка…»
© Перевод Ю. Саенко
Чуть светит дремлющая плошка
В холодной горнице ночной.
И ветер в синее окошко
Стучит студеною рукой.
Под прохудившейся рогожкой
Лицо старушечье видать.
То сына
Ожидает мать.
1923
68. «Ты не дашь мне теперь заснуть…»
© Перевод Ю. Саенко
Ты не дашь мне теперь заснуть,
Мальчуган на фастовском вокзале!
Устилайте, поэты, путь
Снегом азалий, —
Я не стану из кубка тянуть
Настойку на идеале.
Мне другое худая грудь
И глаза сказали.
вернуться
Песни не народом сложены, а морскими людьми. В субботу плещет море; из моря выплывают морские люди, наполовину человечьего подобия, а наполовину рыбьего, выплывают и поют разные песни, а чумаки стоят на берегу и учатся. Из этнографических записей.
В дальнейшем все редакторские переводы украинских эпиграфов даются без оговорки: «с укр.».